Ее темные рыцари

Смерть бабушки выбила меня из колеи. Я не представляла, что делать, за что браться в первую очередь. Но, главное, не знала, как усмирить боль, сжимающую мое сердце ледяными пальцами. А ведь еще нужно было заниматься похоронами. И никого рядом, чтобы поддержать: Тимур уехал в очередную командировку, о родственниках со стороны деда можно вообще не вспоминать – не поддержат, даже если сама буду при смерти.

Помощь пришла от того, кто никогда не отличался сочувствием. Старший из Артуров взял на себя все – от общения с работниками фирмы, предоставляющей ритуальные услуги, до поминального обеда в кафе. О деньгах он запретил даже заикаться.

Находясь в подвешенном состоянии между нервным срывом и апатией, я все же заметила и его боль. Он любил мою бабушку, любил много лет, несмотря на то что она отдала свое сердце другому. Навещая ее, Томасовский травил душу ядом чужого счастья, но не отказывался от встреч.

Когда поток соболезнующих людей иссяк, я вышла из кафе – и оказалась под холодным дождем. Ненадолго. Томасовский отвез меня домой. И когда предложил поговорить о бабушке, совесть не позволила отказаться. На автомате сварив ему кофе, как сквозь сон, слушала историю знакомства с милой девушкой по имени Раиса. Он собирался рассказать еще что-то важное, как вдруг, сделав первый глоток, побагровел. Потом посерел, затем побелел и, наконец, резко вскочив из-за стола, сбежал. Его чудная реакция выдернула меня из равнодушия. И я осторожно отпила из его чашки… Мама дорогая! Этот «кофе» способен оживлять мертвых, не то что выдергивать из стресса!

Прополоскав рот, я открыла кофеварку, приблизительно зная, что там увижу.

За день до смерти бабушки я присматривала за близнецами двоюродной сестры Олеси, пока она решала какие-то срочные вопросы. Я еще тогда удивлялась, что мальчишки с удовольствием поели макароны по-флотски. А эти маленькие пройдохи, оказывается, «скормили» их моей кофеварке… До дня похорон кофе я не готовила и воду залила, не заглядывая внутрь.

Меня оправдывал насморк, но что помешало старикану учуять запах протухшей еды?! Боюсь, после той истории Томасовские записали меня в отравительницы. Вон, младший даже к чаю из пакетика теперь принюхивается…

Сделав пару глотков, Артур отодвинул чашку.

– Благодарю, Герда. Мне пора уходить, к сожалению.

– Скатертью дорожка, – произнес, неприкрыто задираясь, Лазарус.

Томасовский в его сторону даже не посмотрел. Оценивающий взгляд Артура медленно скользнул по моему телу, словно жирная муха.

– Пока-пока, – нарочито весело попрощалась я, намекая, что пора двигаться дальше, раз поднялся из-за стола. – Передавай деду от меня привет, надеюсь, он в добром здравии.

Удивленный взгляд голубых глаз переместился на мое лицо.

– Что ты сказала? Повтори!

Недоумевая, исполнила приказ:

– Передавай деду от меня привет, надеюсь, он в добром здравии…

– Передашь ему сама! – Артур зло засмеялся.

Лазарус темпераментно выругался, а я испытала непередаваемый ужас, когда Томасовский, проведя рукой перед своим лицом, на моих глазах превратился в морщинистого старика! Своего деда! Выходит, старший и младший Томасовские – один человек?! И ведь точно, я никогда не видела их вместе, только по отдельности. Но зачем Артуру подобная мистификация? А главное, почему молчала бабушка, если она об этом знала?

Новый взмах руки – и перед нами опять импозантный мужчина в возрасте чуть-чуть за тридцать.

– Что еще ты забыла, Герда?

От металла, звеневшего в его голосе, бросило в озноб. Мне стало страшно, так страшно, словно я сделала что-то непоправимое.

– Что с твоей памятью, девочка? – Маг повторил вопрос, когда я не ответила. – Ну же! Говори!

А меня будто заклинило от страха, и я лишилась дара речи. Испуганной обезьянкой перед Каа я смотрела на Артура, отчетливо понимая, что своим молчанием лишь сильнее раздражаю его.

– Это временная амнезия, которая охватывает период в два месяца. – Вампир очутился рядом и, привлекая меня одной рукой к себе, добавил: – Память постепенно возвращается, вскоре Герда все вспомнит.

Лазарус лгал. Чтобы понять это, дар Гласа не требовался. И Томасовский-млад… Томасовский, единственный и неповторимый, хмыкнул.

– Амнезия не оплошность, это полный провал. – Он неприкрыто торжествовал. – Пойдем, Герда, нам пора.

Глядя на протянутую руку колдуна, выдавила из себя одно слово:

– Куда?

– Условия сделки не соблюдены, я настаиваю на разрыве связи.

Не помня никаких сделок, я все же вдруг осознала: уйду с ним – и мне конец. Рядом с магом меня ждет не смерть, нет. Что-то гораздо хуже смерти.

– Никуда она с тобой не пойдет.

За эти слова мне захотелось расцеловать вампира!

– Герда дала слово, – прошипел гневно Артур.

– Все обеты и долги аннулируются, когда человек становится Гласом. – Рука Лазаруса ободряюще сжала мое плечо.

– Тогда я могу спросить долг с ее родных?

Внутри все похолодело. Внуки дедушки меня не жаловали, но это никоим образом не отменяло наше родство и мою к ним привязанность.

– Не бойся, Герда, он не нарушит законы магов и не станет мстить. Пошел вон!

Бледные щеки Артура расцвели красными пятнами гнева.