Ее темный секрет

Если бы это увидел мастер Альвейн, то приказал бы высечь Ардена плетьми, да прилюдно, чтобы не было впредь соблазна поддаваться бушующим эмоциям. Да вот только с самого возвращения сид куда-то исчез, и Арден решил, что тот отправился прямиком к Нандиру, позлословить за его спиной. Но это и к лучшему: юноша не горел желанием видеть наставника и, тем паче, слушать нравоучительные россказни. Спасение человеческой жизни не только не вызвало одобрения мастера, но и даже разгневало, и это не укладывалось у Ардена в голове. Ценность жизни для старого сида столь невысока, что он, скорее, позволил бы больному умереть, чем вылечить его с помощью незнакомой силы.

Конечно, Арден сам виноват, что не признался наставнику сразу, но как расскажешь о встрече с первородной тьмой? Как признаться, почему согласился на ее предложение и принял величайший на свете дар? Рассказать сиду об этом — значит, быть непонятым и изгнанным из общины, а именно этого он допустить не мог. И как бы учитель ни сомневался в его силе, Ардена это не остановит. Сила дарована, чтобы пестовать ее и развивать. Ничто не дается просто так, в том числе и мастерство, уж кому, как не старому Альвейну, знать это.

Неожиданно у входа в хижину раздался какой-то шорох. Тень мелькнула в проходе, а затем исчезла. Юноша осторожно вышел из жилища и увидел на пороге голубенький цветок льна. Ниррен была упорна в своем желании его видеть. Разве мог он устоять перед таким упрямством?

Повинуясь воле любимой, Арден дождался ночи и отправился на оговоренное место. Ниррен ждала его там, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Свет народившейся луны золотил ее шелковистые волосы и вычерчивал в ночи изгибы ее лисьего лица. Замерев в тени деревьев, он позволил себе вольность втайне наблюдать за ее красотой, но Ниррен была превосходной охотницей и обладала непревзойденным слухом. Его тяжелую поступь она наверняка уловила сразу, поскольку вскоре до его ушей донесся ее недовольный возглас:

— Прекрати прятаться в тени, Арден, я знаю, что ты здесь.

Усмехнувшись себе под нос, Арден вышел к возлюбленной, и его залил лунный свет. Наконец-то он мог лицезреть ее на расстоянии вытянутой руки, а не вдали, среди снующих туда-сюда соплеменников. До этого момента он и не сознавал, как сильно по ней скучал — так глубоко его утащила в омут погоня за обретением могущества.

— Почему так долго не приходил? — с обидой спросила Ниррен, а сквозь обиду звенели подступающие слезы. Но она была слишком горда, чтобы показать при нем свою слабость. — Почему не откликался на мои знаки? Я оставляла тебе цветы две седмицы кряду…

Арден коснулся пальцем ее подбородка, притянул к себе и поцеловал. Жадно, страстно, показывая, как изголодался по ее губам за эти дни, как жаждал испить их мед. Отстранившись, он ответил:

— Я должен был стать кем-то, прежде чем снова тебя увижу.

Ниррен смотрела на него, ничего не понимая.

— Что значит «кем-то»? — она помотала головой. — Ты и так был кем-то для меня — моей любовью, моим светом. Чего еще ты хотел доказать, что за чушь ударила тебе в голову?

Она гладила его по волосам, и это убаюкивало. Он обнял ее, крепко прижав к себе, и чувствуя, как сердце ее звучно бьется в такт с его собственным.

— Тебе никогда не понять, каково это, когда соплеменники видят в тебе лишь подобранную на дороге шавку, без рода, без статуса. Когда все, что бы ты ни делал, воспринимается с неприязнью и недоверием, потому что я не их крови. Я чужак для них и всегда им был. А такой, как я, в их глазах недостоин дочери старейшины. Они скорее предпочтут пронзить меня копьем, чем отдать мне первую деву поселения, за чьей лучезарной улыбкой готовы выстраиваться в очередь женихи.

— Арден, да перестань ты, — буркнула Ниррен, явно недовольная, что он вновь запел старую песню.

— Да нет же, послушай! — Арден не выпускал ее из объятий и продолжал: — Если я и мог заслужить их одобрение, то только достигнув чего-то.

— Ты ученик знахаря и делаешь успехи — чего еще им, по-твоему, нужно?

— Этого мало. — Арден отстранился и заглянул ей в глаза. — Я должен был… должен был обрести великую силу и поразить их ей.

Слова его вызвали у девушки нервную улыбку. Она не понимала смысла, заложенного в его слова, не сознавала, как он серьезен в эту минуту.

— И мне кажется, что сегодня я ее обрел.

В темных омутах радужек вспыхнул живой интерес. Ниррен коснулась кончиком носа его собственного и спросила:

— И что же это за сила?

— О, Ниррен, — он благоговейно вздохнул. — Ты даже не можешь вообразить.

Не желая пустословить, Арден вынул из-за пояса нож с кожаной рукояткой, который захватил с собой. Он мечтал показать ей свои способности еще когда бежал к хижине Гладуэйт, но поймет ли она его? Если Ниррен будет вторить старику Альвейну, он этого не вынесет.

Взгляд Ниррен упал на сверкнувшее лезвие ножа, и улыбка сошла с ее лица. На нем поселилась тревога.

— Зачем тебе нож?

— Ударь меня им, — он повернул его костяной рукоятью и протянул девушке.

— Арден, ты точно не помутился умом, пока помогал Альвейну? — она нахмурила лоб. — Не буду я тебя резать.