Ее тысяча лиц

Жанак медленно посмотрел на него, с трудом возвращаясь в реальность.

— Можете остаться, только не мешайте. Но мне потребуется оборудование. Я дам список.

— Хорошо. Хорошей охоты.

— И вам, детектив. И вам.

Хитро замаскированная под естественный декор одной из гостиных на первом этаже дверь обнаружилась ближе к ночи. Жанаку понадобилось всего шесть часов, чтобы ее найти и открыть. Сдав работу детективу, он уехал. Возможное место убийства не для посторонних, даже если эти посторонние помогли с техническими моментами. Грин замотал ботинки свежим скотчем, натянул латексные перчатки, взял на всякий случай фонарик и направился в новое помещение. Его гипотеза оказалась верной: небольшая лестница вела в цокольный этаж. В коридоре не было освещения — либо он не нашел выключателя, — и неровный луч фонаря выхватывал опрятные, но простенькие ступеньки, грубо заштукатуренные стены. Кое-где штукатурка обвалилась, обнажив кирпич. В конце лестницы обнаружилась еще одна дверь — неказистая, металлическая, как в бункерах. От этого сравнения его пробила неприятная дрожь, швырнув в ненужные армейские воспоминания. Аксель коротким движением проверил, легко ли вытаскивается пистолет, предварительно зажав фонарик зубами, убедился, что оружие в порядке, и, вздохнув, навалился на дверь. Та поддалась с глухим скрипом. Луч выхватил бурые пятна на полу. В легкие ворвался спертый воздух с привкусом железа и тьмы.

Грин нащупал выключатель, включил свет — и ошарашенно замер, не понимая, что чувствует. Удовлетворение от того, что он был прав, — или же омерзение. Кровью было залито все. Ее явно кое-как смывали, но тут и там остались разводы, а где-то — даже подсохшие лужицы.

Телефон здесь не ловил, и пришлось выбраться на первый этаж. Он вызвал судмедэкспертов и принялся ждать.

Без номера

Двуличие — бич современного общества.

Жена врет мужу, муж — жене, подчиненный — начальнику, а начальник — совету директоров, те — акционерам, а те — представителям власти. Дети врут родителям, родители — детям. Ты должен держать лицо, что бы ни происходило.

А если забрать у тебя маску, кто ты? Кто ты в глубине своей трусливой душонки? Чего ты стоишь без атрибутов, принятых социумом?

Держи спину прямо, улыбайся посторонним, делай вид, что тебе не все равно. И надейся, что никто и никогда не сможет заглянуть за зеркала твоих глаз. Никто и никогда не должен увидеть то, что вижу в тебе я. А я вижу ложь. И ничтожность твоей душонки, которую еще можно было спасти. Но ты не хочешь. Потому что так легко и просто плыть по течению. Так легко и просто делать то, что от тебя ждут люди. И так сложно оставаться самим собой, быть честным.

Понятия чести размылись. Их обесценили. Сейчас более других качеств ценится способность бросать пыль в глаза.

Какое сладкое чувство. Ты еще не знаешь, что тебе уготовано, а я — знаю. Играя в твою игру, я всегда сохраняю собственные правила и тысячи путей отхода. Стратегия! Тактика. Жизнь. Живи, пока живется, даже если тебе кажется, что сейчас худшее время, я гарантирую, лучше не будет. И ничего не изменится, ведь ты не хочешь изменений. Тебе проще врать.

Часть вторая. Двуличие — обратная сторона твоей натуры

Глава первая

НАСТОЯЩЕЕ. АДА

24 апреля 2003 года

Треверберг