Её вина (СИ)

– Так, подожди, Максим! – а это уже Оля отмерла, наконец-то. – Арина… скажу прямо, мы не особо рады видеть вас здесь. Максим нервничает по вполне понятным причинам и…

– Я не нервничаю, – перебиваю её. – Я просто хочу, чтобы она ушла. Что непонятного?

– Я непременно уйду, но ты пообещаешь мне при свидетелях, что поедешь завтра к врачу, – выдаёт эта деловая колбаса.

– А ты не много на себя берёшь? – зло клацаю зубами. – Удумала поиграть в волонтёра?

Закатывает глаза.

– Нет, просто ты не понимаешь серьёзность ситуации. Я же ведь не просто так сейчас сюда приехала. Ты, кстати, плохо выглядишь, – ни с того, ни с сего заявляет мне она.

Совсем в край обнаглела!

– Ты так-то тоже не особо мне симпатична! – гаркаю в ответ.

Сжимает губы в тонкую линию.

Нет, ну как же бесит! Явилась на ночь глядя вся такая из себя. Помочь вдруг решила. Прямо послать открытым текстом хочется! Аж свербит внутри от возмущения.

– Арина, а вы могли бы изъясняться конкретнее? – прочистив горло, продолжает бессмысленный диалог Оля.

– Нестеров посмотрел снимки вашего жениха. Ничего хорошего он там не увидел. Сказал, срочно явиться. Этого достаточно?

Явно начинает терять терпение. Хоть какие-то эмоции, а то строит из себя не пойми что.

– Я поняла вас. Вообще, больницу Пирогова хвалят, насколько я знаю, – размышляет вслух Оля.

– К этому профессору запись на пол года вперёд. И мне кажется, что он реально может помочь. Не нужно сидеть и ждать. Я так понимаю, состояние не улучшилось?

– Моё состояние не должно тебя волновать.

Да. Грубо, но весь этот цирк у меня уже в печёнках. Я-то наивно полагал, что Она ко мне больше не явится. Типа поставила мысленно галочку, успокоила совесть и довольно.

– Если мыслить здраво, – включает учительницу моя невеста, – то…

– Оль, – стреляю в неё гневным взглядом.

Меня коробит от происходящего. За месяц эта мадам и носа не показала, чтобы поинтересоваться моим здоровьем, а тут на тебе, активность прямо-таки зашкаливает!

Барских явно ищет поддержки в лице Оли или матери. Смотрит выжидающе. Ждёт чего-то. Вот только непонятно чего. Указывать мне что делать, никто не будет. Они знают, что этот номер не прокатывает.

– Максим, надо ехать, – робко советует мать.

– Куда мне надо ехать, я решу сам, ясно? – оставаться спокойным и доброжелательным всё сложнее.

– Ты решай, конечно, сам. Только подумай о том, что время идёт. А оно на вес золота, – наседает Барских.

– Может хватит уже, а? Одна втирает про чудо самовнушения, вторая возомнила себя сестрой милосердия! Ещё раз повторяю, – делаю вдох, чтобы немного сбить ту ярость, которая накатила со страшной силой. – Со своим здоровьем я сам как-нибудь разберусь. Дверь там!

Барских качает головой. Подходит к тумбочке и оставляет там мою медкарту. Оля внимательно за ней наблюдает. Переглядывается с матерью.

Думает, я не вижу, что ли? Пусть только попробуют предпринять попытку договориться о чём-то за моей спиной!

– Если всё же поедешь, а я надеюсь, что ты включишь голову и выключишь свою гордость, – произносит Барских, стоя рядом с нами, – имей ввиду, что возможно придётся там остаться. Возьмите с собой вещи первой необходимости.

Молчу. Пусть уже просто уйдёт.

– А расходы? – деловито подаёт голос Оля.

– Я всё оплачу, – спешит заверить её Барских.

– Точнее папа оплатит, – усмехаюсь я.

– Нет. Он не знает о том, что я здесь. И да будет тебе известно, я уже несколько лет зарабатываю на жизнь самостоятельно!

– Мне всё равно. Оставь свои деньги себе, – взглядом прожигаю в ней дыру.

Меня сейчас жутко раздражает присутствие этой… девушки. Даже больше, чем в прошлый раз.

Здесь эта Арина совершенно ни к месту! Она – будто нечто инородное, совсем не вписывающееся в антураж моей комнаты.