Её вина (СИ)

– Не надо думать, что тяжело только тебе, – игнорирую я его слова. – Для нас это тоже то ещё испытание, – резко застёгиваю молнию.

– Особенно для тебя, – произносит он тихо, но я всё же слышу.

Оборачиваюсь и прищуриваюсь.

– Что? – бровь взлетает вверх. Издевается.

– Какой ты всё-таки…

– А что я не так сказал? – с ходу пылит он. – Управилась. Решила она, что здесь мне будет лучше! Не посоветовалась со мной даже!

– Может хватит уже? Причём тут вообще это?

Прям больная тема для него. Никак не успокоится.

– Притом. Не надо мне тут про испытания заливать! Ты видишь меня по часу в день. И то не всегда. В прошлые выходные вообще уехала на дачу! – предъявляет он мне.

Просто поражаюсь этому человеку.

– Ну извини, что не могу взять и всё бросить, лишь бы двадцать четыре на семь сидеть у твоей кровати! – срываюсь в истерику.

– Господи, оставьте меня в покое! – злится всё сильнее.

– Да с радостью! – вскакиваю с постели как ужаленная.

Обидно до глубины души. Стараешься для него, наизнанку иной раз выворачиваешься – а слова доброго в ответ не услышишь!

– Думаешь, я ничего не понял, Оль? Не понял, что ты возиться со мной не захотела? – произносит с ядовитой горечью в голосе.

– Чего? – разворачиваюсь, хотя уже почти дошла до двери. – Да как у тебя язык поворачивается такое говорить?

И смотрит так… Как будто я в чём-то перед ним виновата.

– Ну а что, – хмыкает он. – Разве не так?

– Вообще не так! – горячо оправдываюсь я. – Как раз-таки о тебе я и думала в первую очередь! В твоём случае уход нужен, постоянный присмотр.

– Не начинай опять эту шарманку! Чушь и отговорки! Я тебе не ребёнок!

Завёлся ни на шутку. Глаза прямо-таки сверкают молниями. Не то от гнева, не то от обиды. Никак простить мне не может, что я его у матери оставила.

А какой ещё у меня был выход?

– Не ребёнок, но ведёшь себя именно так, – не могу смолчать.

– Всё иди, Оль. Спасибо, что накормила и «развлекла». Низкий поклон тебе, прости за потраченное время!

Ненавижу, когда он начинает вести себя вот так.

– Действительно подумал бы о нас! А вдруг эти твои игры и впрямь могут стоить ноги?! Что тогда, Громов? М? – кричу, уже не сдерживаясь.

Ну потому как довёл! Точка кипения! Я ж ведь тоже не железная, терпеть его капризы.

– Тебе-то что? – ещё и хватает наглости ухмыляться. – Найдёшь себе другого, целого и невредимого!

– Да как тебе не стыдно? – по щекам льются слёзы. – Эта авария подкосила всех нас! Свадьба была запланирована, а тут такое!

– Ах, вот оно что… – улыбается криво. – Ты поэтому так убиваешься, Оль? Или тебе денег жалко потраченных?

– Дурак!

Хватаю свою сумку и бегу оттуда прочь. Я не намерена терпеть это.Неблагодарный!

От души хлопаю дверью.

– Ой, Оленька, ты уже уходишь? – в прихожей появляется его мать.

Она вот тоже сейчас раздражает донельзя.

– Да, ухожу! – натягиваю туфлю на отёкшую ногу. – Ваш сын иной раз просто невыносим!

– Хватит жаловаться на меня, я всё слышу! – из своей комнаты подаёт голос Максим.

– Рррр, – аж трясёт!

Я так зла на него. Много чего сказала бы, но понимаю, что надо сдержаться. Провоцирует ведь нарочно.

И чего как с цепи сорвался? Грубит мне. На него это совершенно не похоже!

– Оленька, миленькая, ну прости ты его, – виновато шепчет Галина Юрьевна. – Ему ж тяжко сейчас, сама понимаешь.

– Всем тяжко, тёть Галь! У меня тоже забот полон рот! Я вон и впахиваю как ломовая лошадь, и сюда мотаюсь практически ежедневно. Ещё и на огороде по выходным вкалываю. Родителям, знаете ли, тоже надо помогать. А тут обиды такие! – сдёргиваю с вешалки свой пиджак. – Мир не крутится вокруг него, пора понять это! Да, случилось, неприятно, страшно. Но надо жить дальше!

– Оленька, ну не ругайтесь, дорогие.

– Сюда идите, – беру её под локоть и тащу за порог квартиры. Плотно прикрываю дверь. – Хоть вы-то, тёть Галь, не будьте дурой. Барских – башлёвые, у них денег как у дурака фантиков. Им оплатить лечение Максима – как раз плюнуть.

– Ну ты же видишь, как он реагирует…

– Пусть Женька надавит. Она на него хоть какое-то влияние может оказать.

В отличие от вас.

– Ну в самом деле! – возмущаюсь, всплёскивая руками. – Арина эта будет как сыр в масле, а Максим последнее должен отдавать. Несправедливо, так же?

Галина тяжело вздыхает.

– Когда она приходила?

– Так на днях…

– И как он её встретил? – прищуриваюсь, ожидая ответа.

– Ой, – качает головой. – Она ж представилась его однокурсницей, вот и я впустила её… дура старая.

Ну Барских… Находчиво, ничего не скажешь.

– Это после её визита Максим такой нервный стал?

– Злился страшно, – кивает она. – А потом ещё ребята пришли попрощаться…

– Зачем эта Арина к нему приходила? – перебиваю. Про ребят мне вот вообще неинтересно.