Ее все любили

Мадам Домейрат, пирожница с улица Тайфера, рассыпалась в похвалах в адрес погибшей. Гремилли пришлось выслушать в очередной раз песню, содержание которой ему было прекрасно известно с самого приезда в Перигё. Мсье Домейрат, молча наблюдавший за женой, вдруг вступил в разговор:

— Послушаешь тебя, так прямо бальзам на душу!

Жена встревоженно посмотрела в его сторону.

— Не обращайте на Антуана внимания, мсье комиссар, много он знает! Стоит ему только отойти от печи, и его ничто не интересует. Конечно, не следует все видеть в радужном свете, в жизни не всегда получается так, как того хочется.

Муж не выдержал:

— А кто виноват? Ты, Дельфина, привыкла сама себе морочить голову, а теперь принялась еще за мсье комиссара! Мсье, — повернулся он к Гремилли, — я вам расскажу сейчас все как есть: эта Арсизак была настоящей выдрой!

Дельфина простонала:

— О Боже!..

Но тот уже не мог остановиться:

— Она понимала, что ее не рискнут послать подальше, и пользовалась этим. Мне жалко было смотреть на Дельфину. Судите сами. Как-то в воскресенье она специально выждала момент, когда в магазине скопилось много народу, и заявила таким слащавым голоском: «Кстати, мадам Домейрат, то пирожное с кремом, которое вы мне продали в прошлый вторник, было не очень. Вы кладете только свежие яйца?» Или: «Мадам Домейрат, я убеждена, что вашей вины здесь нет, но двое из наших гостей почувствовали себя неважно после вашего кулича… Да и у меня самой был какой-то привкус…» И попробуй скажи ей что-нибудь! Приходилось извиняться, терпеть эти оскорбления. Одно слово — ведьма!

Решив отложить свой визит к Агате Роделль до вечера, Гремилли вернулся в гостиницу, поднялся к себе в номер, растянулся на кровати и принялся размышлять о том, что сегодня услышал. Единодушие опрошенных коммерсантов делило город на две части — цвет общества, где высоко почитали мадам Арсизак, и мир розничной торговли, отношение которого к ней было совершенно другим. Комиссару начало казаться, что он, вероятно, сможет нащупать тропинку в этой темной истории. Поиски заняли менее двух часов, и перед ним было уже другое лицо умершей, его теневая часть, которую, скорее всего, не могли видеть те, кого она посещала или принимала у себя на бульваре Везон. Полицейский готов был позвонить следователю и посоветовать ему не слишком доверяться ни своим информаторам, ни сословным предрассудкам.

Около семи вечера Гремилли вышел из гостиницы и, предвкушая новые для себя открытия, не спеша спустился по бульвару Фенелона, свернул на бульвар Жорж-Соманд и вышел на улицу л'Абревуар, бегущую вверх по одному из склонов старого города. Семья Агаты Роделль занимала приземистый домик с толстыми стенами, непрезентабельный вид которого не могло смягчить даже настоящее изобилие цветов в горшках, подвешенных где только было возможно. Входную дверь зеленого цвета украшал симпатичный старинный молоточек. Нетрудно было догадаться, что обитатели домика были не лишены вкуса. Гремилли постучал. Почти тотчас же дверь отворилась, и он увидел стоящую на пороге молодую женщину. На ней был фартук, а в руках она держала шумовку. При виде гостя она покраснела.

— Ой, извините меня, я думала, это муж, он ключ забыл.

— Нет, мадам, придется вас разочаровать. Я — комиссар полиции и пришел просить вас оказать мне небольшую услугу.

Затворив дверь, она прислонилась к ней спиной.

— Меня?

— То есть рассказать мне, из-за чего мадам Арсизак настояла, чтобы мадемуазель Вертюзай уволила вас с работы?

— Ах, вот вы о чем… Извините, я только переоденусь и сниму кастрюлю с плиты.

— Нет-нет, что вы! Мне бы очень не хотелось, чтобы по моей вине мсье Роделль остался без ужина. С вашего разрешения, я войду с вами.

Она засмеялась и направилась на кухню. Гремилли шел за ней, удовлетворенный тем, что удалось добиться ее расположения. Продолжая помешивать овощной суп, Агата заявила:

— Мадам Арсизак была сущей злодейкой… Поначалу между нами все складывалось хорошо. Когда я была беременна, она меня прямо-таки завалила подарками для будущего ребеночка, потом приходила смотреть малыша… И вот однажды, в одну из примерок, она стала мне говорить, что слышала, будто у моего мужа появилась какая-то пассия… Мой Жозеф, мсье комиссар, водопроводчик. Сейчас он работает управляющим на складе, но не гнушается при случае подработать и часто ходит к клиентам на дом. Теперь вы понимаете, на что она намекала?

— И как вы отреагировали на это?