Ее все любили

В этот момент Гремилли обнаружил, что, повторяя свой послеобеденный маршрут, он оказался на улице Кляртэ. Он вспомнил, что здесь живет Арлетта Танс, "на первом этаже", как уточнил Сези. Ему недолго пришлось искать нужный дом - довольно старое строение, в котором солнечные лучи, вероятно, были нечастыми гостями, но которое, вместе с тем, дышало благородством и покоем, особенно подчеркиваемым окнами с массивным переплетом. Живущего в таком доме нельзя было не уважать. Впрочем, полицейский достаточно трезво смотрел на вещи, чтобы не относиться к подобной дедукции серьезно. Сквозь закрытые ставни окон просачивался свет. Набравшись храбрости, комиссар постучал. Спустя несколько секунд он услышал звук открывающегося окна и мягкий голос:

- Это ты?

- Увы, мадемуазель, нет, но я иду от него.

Какое-то время никто не отвечал, потом взволнованно спросили:

- Что вы хотите?

- Поговорить с вами.

- Зачем?

- Потому что я - комиссар полиции из Бордо Гремилли, и рано или поздно нам все равно пришлось бы встретиться.

- Но... уже слишком поздно.

- Да, конечно... Хотя время тихое, к тому же, если вам не спится...

- Подождите.

До него донесся звук закрывающегося окна. Он бросил взгляд на верхний этаж. Все тихо. Кажется, ничьего внимания его присутствие здесь не привлекло. Входная дверь бесшумно приоткрылась. Полицейский проскользнул внутрь. Кто-то взял его за руку и шепнул:

- Пойдемте... Осторожно, ступенька.

Вскоре Гремилли очутился в тесной прихожей, стены которой были увешаны старыми гравюрами. Наконец он смог рассмотреть своего проводника. Молодая женщина среднего роста, с темно-русыми волосами. Она была прекрасно сложена, хотя несколько пышновата. Она смотрела на него взволнованными необыкновенными глазами. Комиссар не удивился бы, узнав, что именно эти глаза заставили Арсизака влюбиться.

Мадемуазель Танс провела гостя в обставленный со вкусом салон.

Гремилли сразу почувствовал себя уютно.

- Мадемуазель, я был направлен в Перигё в связи с известными вам событиями.

Она жестом пригласила его сесть, будучи не в состоянии произнести даже слово.

- Вы... Вы от Жана?

- Я только что от него.

- Он знает, что вы решили зайти ко мне?

- Нет. По правде сказать, я и сам этого не предполагал, но, прогуливаясь неподалеку, я случайно оказался на вашей улице, увидел свет в окне и вот...

- С ним... все в порядке?

- По-моему, он в полной форме.

- Вот и хорошо!

- Мадемуазель Танс, в ту ночь, когда мадам Арсизак была найдена мертвой, в котором часу ее муж ушел от вас?

- Около двух часов.

- Откуда вам это известно?

- Пробило половину, когда он уходил, а в момент, когда я уже ложилась, часы показывали два.

- Почему он ушел от вас так рано или... так поздно?

- Я не знаю. Жан независимый человек. Он поступает так, как считает нужным. Я никогда его ни о чем не спрашиваю.

- В тот вечер вы говорили о мадам Арсизак?

- Мы никогда не затрагиваем эту тему.

- Тем не менее вам было известно о ее отъезде в Бордо?

- Да.

- Тогда почему же он не остался у вас до утра?

- Я не знаю.

Он посмотрел на нее долгим и внимательным взглядом, и ему показалось, что она говорит вполне искренне.

- Вам известно, что на вашего друга падают серьезные подозрения?

Он чуть было не сказал "любовника", но в последний момент сдержал себя, настолько это пошлое слово не подходило ни к этой мягкой женщине, ни к по-настоящему домашней обстановке, казалось, больше созданной для законной нежности, чем для любовных авантюр.

- Догадываюсь... Люди такие недобрые.

- А вы не допускаете, что у них могут быть какие-то основания считать мсье Арсизака виновным? Я полагаю, он любит вас?

- Я в этом уверена.

Произнося эти слова, она так приятно улыбнулась, что это только подтвердило ее убежденность.

- Разве не естественны подозрения людей, считающих, что он мог избавиться от своей жены ради того, чтобы связать свою судьбу с вами?

- Те, кто так думает, его совсем не знают.

Гремилли чувствовал, что натыкается на непоколебимую веру, которой не страшны никакие ловушки.

- Где вы с ним познакомились?

- В доме доктора Музеролля, у которого я уже пять лет работаю секретаршей.

- И вы в него тут же влюбились, несмотря на то что он женат?

- Я знаю, что вы хотите сказать... Я боролась... Но это оказалось сильнее меня. И я так счастлива, что не испытываю ни сожаления, ни угрызений совести.

- Даже сейчас?

- Даже сейчас.

- А он? За что он вас полюбил?

- Потому что он был несчастен.

- Из-за чего?

- Он не ладил со своей женой.

- Почему?

- Я не знаю.

- Вы не были знакомы с мадам Арсизак?

- Нет, только понаслышке.

- Вы к ней питали отвращение?

- Напротив, я ею восхищалась.

- А он? Он ее ненавидел?

- Не думаю. Скорее он ею тоже восхищался.

Возвращаясь в гостиницу, Гремилли должен был признать, что все выходило не так, как он предполагал. Эта несовременная Арлетта... Этот муж, обожающий свою жену и, возможно, удушивший ее... А если он невиновен? Где искать тогда настоящего убийцу?

Остановившись посреди площади Либерасьон, полицейский обвел взглядом вокруг себя. Если Арсизак непричастен к убийству Элен, то кто же сейчас не спит в городе, опасаясь, что нападут на его след?

ГЛАВА II