Ее высочество Аномалия

Прочитав первые протоколы и просмотрев мнемокристаллы из папки, Шу даже порадовалась, что не одна. На глазах у Кая и всей честной компании плакать, орать и швыряться мебелью было как-то неловко. А хотелось. Очень. Потому что ее обманули.

Не содержимым папки, нет. В достоверности свидетельских показаний, протоколов и отчетов она не сомневалась, все они были заверены магической печатью МБ, а слитую в мнемокристаллы память подделать невозможно в принципе.

Зато можно обмануть глупую, наивную и доверчивую девчонку, и плевать, что она — менталистка! Его высочеству Люкресу это удалось.

Потому что вчера — боги, это было всего лишь вчера! — Шу видела совсем другого человека. Ничего общего с тем, о котором говорилось в папке.

Тот Люкрес, который писал ей письма, тот, который целовал ее в саду Уго-дель-Риу и даже тот, кто дрался на кулачках с темным шером Бастерхази, совершенно не походил на… политика. Да. Именно политика. Жесткого, расчетливого и холодного. Этот Люкрес, из папки, ни за что не откажется от короны Валанты и без зазрения совести проводит в мягкую траву всех, кто способен ему помешать. И саму Шуалейду — тоже. Если дотянется.

До своей второй жены — дотянулся. И до бывших любовниц, имевших глупость вести себя не так, как нужно было их высочеству. И до некоторых политических соперников. А уж какими действенными способами Люкрес уговаривал короля Ольбера голосовать против нового закона, лишившего бы Люкреса права на корону империи…

Причем его руки всегда оставались чисты.

Забыв о собственном желании поплакать и покрушить мебель, Шу закопалась в содержимое папки, лишь иногда обращаясь к Энрике за пояснениями. Все же в способах работы МБ она разбиралась плохо. И это следовало исправить. Вообще им с Каем следовало немедленно во всем разобраться, если, конечно, они хотят выжить.

Выжить и показать ширхабом нюханному мозгокруту, что сумрачная колдунья — вовсе не легкая добыча.

Разозлившись, Шу едва не пропустила кое-что важное. Определенно важное. В самых последних бумажках, озаглавленных «Резюме» и адресованных Светлейшему. Она бы вовсе не стала их читать, и так картина была ясна, но Энрике как-то слишком небрежно их отложил. Чересчур небрежно. Как будто бы не хотел, чтобы Шу их прочитала.

— Что там?

— Все то же самое, но без подробностей, — пожал плечами капитан. — Крайними назначены исполнители, все ведущие к кронпринцу ниточки обрезаны и подчищены. Зачитать тебе?

Вот на этом «зачитать» Энрике и прокололся.

— Дай сюда.

И на мгновенном промедлении, прежде чем передать «Резюме» в руки Шу.

— Энрике, что ты от меня скрываешь? — спросила она прежде, чем опустить взгляд в бумаги.

Вообще-то ей стоило большого труда не вломиться в его сознание и не выпотрошить все его тайны. Удержало ее лишь понимание: если она это сделает, то потеряет друга. Навсегда. А после того, как она потеряла любимого, — которого и не было на самом деле, — это будет уже слишком.

— Ничего, что может угрожать твоей безопасности, — прямо глядя ей в глаза, ответил Энрике.

— То есть ты что-то знаешь о Люкресе, но не говоришь мне? Какого ширхаба, Энрике?! — Внутри нее бушевал ураган, и сдерживать его становилось все труднее и труднее.

— Я хотел бы рассказать тебе все, но не имею права. Я приносил присягу. Прости.

— Опять тайны! Опять «не спрашивай, Шу»! Дери вас всех!..

Она замерла на полуслове, осененная странной, неправдоподобной идеей. И взглянула-таки в «Резюме».

Там все было, как сказал Энрике. Но смысл был не в содержании. Смысл был в почерке. Именно этой рукой были написаны письма Люкреса. Не нужно было даже сравнивать почерк, хоть на зрительную память Шу и не жаловалась. От этих строчек пахло так же. Сосны, море, песок и оружейное масло. Запах ее безумной, невероятной, прекрасной любви. Запах, от которого хочется смеяться и плакать, летать и убивать.

Не вникая в содержание, все равно смысл слов ускользал, Шу просмотрела бумагу до конца. До подписи. И прочитала ее вслух:

— Полковник Дамиен Дюбрайн, — и продолжила, глядя Энрике в глаза: — Светлый шер второй категории, основная стихия разум. Вот кто делает за его высочество Люкреса черную работу, да? Какая потрясающая братская взаимовыручка! А когда Люкрес убьет моих родных, полковник так же будет подчищать за ним хвосты? Или эту черную работу тоже сделает сам?!

— Шу, остановись, прошу тебя! — Энрике шагнул к ней, распространяя волны паники. — Да подумай же ты головой! Шу!

— Пусть провалятся оба! Ненавижу! — выплюнула она, с ужасом понимая, что больше не держит щиты, что потоки силой выплескиваются из нее, что она сама становится силой, дикой и не рассуждающей… и ей уже почти не больно, ведь урагану не бывает больно…

— Олой-клыз, — послышалось сквозь вой ветра, — вспомни Олой-клыз!

Там же и тогда же, Каетано.

Кай не понял, при чем тут Олой-клыз и что сделал Энрике. Он увидел только, как сначала глаза Шуалейды засветились мертвенно-лиловым светом, пряди волос поднялись шипящими змеями, и она взлетела под потолок в вихре сине-черного пламени, и этот вихрь с пронзительным воем пополз во все стороны…