Ее зовут Тень

Батя держался молодцом. Я, не единожды испытав на себе малоприятное действие боевых заклинаний, знала, каково после них приходится, и была немало поражена мужеством и самообладанием командира, не позволявшего себе даже сгорбить спину или страдальчески поморщиться. Я старалась держаться рядом и постоянно направляла Бабочку впритирку с его лошадью, дабы успеть принять какие-то меры, если Папаше вдруг поплохеет. Но он, прямой, как тетива эльфийского лука, неуклонно смотрел вперед и даже не пил постоянно воду, как я во время отходняка от действия чужих заклятий. На ночлег остановились в небольшой березовой рощице. Мигом разложили костер, организовали лежанки и взялись за приготовление ужина. Роща от такого самоуправства в восторге не была и возмущенно трепетала листьями, словно пытаясь устрашить нас своим шорохом и тихими хлесткими ударами ветвей о стволы. Ха, наша компания не из тех пуганых ворон, что от каждого куста шарахаются!

Батю на плащи я уложила сразу же и безапелляционно запретила принимать хоть какое-то участие в подготовке к ночлегу. Он попробовал было возмущаться, но меня дружно поддержали все остальные, так что ему пришлось смириться с мнением большинства и бессильно откинуться на накидки. Что Папаше было не слишком хорошо — это я видела, но не подозревала насколько, пока не присела рядом и не взяла его за руку, решив еще раз подпитать своей энергией. Боги, да как у него еще сил хватает держать глаза открытыми?! Даже хран, думаю, уже валялся бы в обмороке из-за полного духовного истощения. А этот только шипит едва слышно да ругается сквозь зубы, проклиная всех и вся. Мне он тоже поначалу не слишком обрадовался и попытался отпихнуть в сторону, бормоча что-то о девчонках, взявших слишком большую волю, да только от меня не удавалось избавиться еще никому. Много сил, правда, ему отдать не удалось — я сама уже едва держалась на ногах, опустошенная морально и физически, но какие-то крохи из себя все же выжать сумела, после чего Папаша смог сесть и ругаться уже громче и внятнее. Я уважительно покивала, оценив эпитеты и метафоры, потом подсунула ему тарелку с кулешом. Командир попытался отказаться, ссылаясь на полное отсутствие аппетита. Ага, как же! А мне потом с тобой опять последними каплями энергии делиться, да? Эгоист демонов! Я, решив настоять на своем не мытьем, так катаньем, с противной, до приторности сладкой улыбочкой нежно вопросила:

— Что, сил не хватает даже тарелку в руках держать? Ну не расстраивайся, давай я тебя покормлю с ложечки! Какой позор! — Батя мигом вырвал у меня тарелку, как родовой меч у наглого воришки, посмевшего покуситься на фамильную святыню. То-то же! А то ишь ты — не хочу, не буду! Мужчины порой как дети…

Потом я перешла к Торину. Мой подопечный был как-то странно задумчив и тоже не выказывал ни малейшего желания уплетать полезную, но уже слегка приевшуюся кашу. Так, сейчас еще и этого уговаривать придется — ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за храну…

— Ешь, Торин, — велела я, усаживаясь рядом и вдохновляя его личным примером и примером Тьмы, быстро-быстро уписывающей свою порцию с моей ложки.

— Слушай, Тень, — задумчиво произнес графеныш, ставя нетронутую тарелку на траву, — а ты меня можешь поучить волшебничать?

— Чего? — до глубины души поразилась я.

— Хоть немного, а? Ну чтоб, как ты, заклинания отражать, лечить, энергию забирать…

— Ты сдурел, что ли? — ласково спросила я, заглядывая графенку в глаза. — Подумай, о чем ты меня просишь! Благороднорожденного магии учить! Да меня за это на главной площади Каленары как еретичку и ниспровергательницу устоев сожгут. Да и вообще, что я, совсем уж без мозгов — конкурентов себе плодить?

— Почему это конкурентов? — печально поинтересовался Торин, видимо немало расстроенный моим отказом.

— Потому что какого Мрака тебе понадобится охрана, если ты сам сможешь защититься с помощью магии? — пожала я плечами, удивляясь его недогадливости. — Да и не лучшая из меня учительница выйдет — я сама в магии далеко не профессионал, так, нахваталась по верхам того-сего… Несколько боевых заклинаний, несколько защитных, несколько лечебных… А вот бытовой магией почти не владею — кашу волшебством сварить или белье простирнуть мне не под силу, хотя с такой задачей шутя справится любая тринадцатилетняя ученица самой захудалой магической школы или института волшебства.

— Но я хочу, как ты! — капризно повторил Торин, так и не притронувшись к ужину, старательно приготовленному близнецами. Никакого уважения к чужому труду!

— Как я? — переспросила я, не веря своим ушам. Вот уж не думала, что моя доля может показаться благороднорожденному завидной. — Как я — что? Сражаться? Так учись! Знать, кажется, не презирает занятие фехтованием. Магичить? С этим, конечно, посложнее, но при желании можно найти не слишком чистоплотного, зато жадного и умелого чародея, который за солидный гонорар обучит тебя основам. А что тебе еще — как я?

Ну вот так… Сегодня здесь, завтра там… Никому не обязана, ни с кем не связана.