Ее зовут Тьма

— Блин, пора идти, — пробормотал Себастьян.

Он убрал с вытянутых ног мое платье, снял их со столика и сгорбился, упершись локтями в колени. Волосы упали ему на глаза. По лестнице вразнобой затопали шаги. Судя по их количеству, Генри спускался не один. Он вошел в гостиную, а за ним гурьбой ввалились Даб, Крэнк и Виолетта.

— Я устал им говорить, что они с нами не идут!

— Уж не знаю, Генри, чего ты там накурился и вообще в каком мире живешь, но лично нам ничьего разрешения не требуется, — насмешливо фыркнул Даб.

Крэнк с Виолеттой покивали. Под мышкой Виолетта держала Паскаля; она успела снова облачиться в привычное черное платьице, а карнавальную маску, по обыкновению, задрала на макушку. Я поднялась и оправила подол.

— Мне надо переодеться.

Предоставив остальным делать выводы, я взбежала наверх и поменяла бальный туалет на ту одежду, что приготовил мне Мишель, когда я гостила у него в Квартале. Закончив приготовления, я еще раз проверила, на месте ли в рюкзаке кинжал τέρας.

Спустившись вприпрыжку обратно в вестибюль, я застала всю компанию в сборе. Себастьян застегивал на сумке «молнию», остальные мялись у дверей с угрюмыми и непреклонными физиономиями.

— Я так понимаю, мы идем все вместе? — спросила я.

— Мы в свободной стране, — Себастьян закинул сумку за плечо, — Если кому-то сильно достанется, Благотворительная больница рядом.

Выйдя на Колизеум-стрит, все устремились вперед, а я на минутку задержалась и еще раз взглянула на номер 531 по Ферст-стрит. В мглистом предрассветном мраке здание являло собой фантастическое зрелище: черная размытая громада, похожая на жутковатого безмолвного великана, стоящего на страже разоренных окрестностей. Я с уважением кивнула ему. Теперь это был мой дом, и я любила его. Я навеки сохраню благодарность Брюсу Кейзи за все, что они сделали для меня, но в Мемфисе я никогда не чувствовала себя своей. Больше всего в жизни мне хотелось бы остаться и прожить жизнь здесь, в ГД, но на свой лад, а не по указке Новема.

Впрочем, еще не известно, представится ли мне когда-нибудь такая возможность. Предстоит разобраться с сущим пустяком: отделаться от назойливой погони за мной вема и греческой богини войны.

— Ари! — окликнул меня Даб.

Напоследок еще разок оглянувшись на дом, я бросилась догонять ребят и, поравнявшись с Себастьяном, спросила:

— Почему ты сказал: «Если кому-то сильно достанется»?

— Во время ураганов наводнение захватило и кладбище. Часть его затоплена, и с тех пор ее так и не осушили.

— Правильнее называть его «Болотное кладбище Лафайет», — хохотнул Генри, — Город мертвых. Царство ползучих тварей.

У меня по спине пробежала волна озноба, и я невольно содрогнулась. Чудненько…

— Я же сказал: если кого-то и укусят, то больница неподалеку.

Интересно, в какой части кладбища покоятся останки Алисы Кромли?

Вслух я не спросила, так как на самом деле и не хотела узнать. Главное: войти и выйти живой — вот о чем сейчас следовало думать. Нас целая компания, может быть, «ползучие твари» испугаются и расползутся при нашем приближении кто куда?

Меня кто-то тронул за руку — это Виолетта пристроилась рядом. Голова Паскаля у нее под мышкой моталась вверх-вниз в такт ее семенящим шажкам.

— Хоть бы она лежала в болоте, — с явной надеждой произнесла Виолетта.

Виолетта с Паскалем смогут при случае разогнать змей. И в самом деле, отличная идея, тем более что Виолетта никуда не собиралась от меня отходить.

Кладбище Лафайет № 1 раскинулось в четырех кварталах от Ферст-стрит. Близкий рассвет высветлил чернильное небо до блеклого пурпура. В поредевших потемках проступили окрестности, четче обозначились тени в глухих закоулках, ярче засеребрились длинные пряди мха, свисавшие с дубов и кипарисов у высокой кладбищенской ограды. За ней, словно серые призраки, высунувшиеся из рыхлой почвы, проглядывали могильные надгробия. Генри толкнул ворота, и они завизжали так жалобно, что сердце у меня ушло в пятки. Сырой кладбищенский воздух пропах тиной и мокрым камнем, вмиг напомнив мне о плантаторском особняке на берегу Миссисипи. У главного входа обнаружились залежи мусора и палой листвы, кованую надвратную арку густо оплели заросли вьющейся лозы. Поднырнув под них, я ступила на мощеную тропку, щелистую и обильно поросшую мхом и сорной травой.

Тишину нарушал только сухой шелест под нашими ногами, попиравшими эту освященную землю. По обеим сторонам тропинки уходили вдаль бесконечные ряды надгробий, которым резец придал сходство с миниатюрными мраморными и гранитными храмами.

Время и стихия оставили здесь свои отметины. Памятники выцвели, на них появились трещины, вокруг валялись мраморные обломки. Наводнение выворотило из земли множество надгробий и отнесло к ограде, где они нагромоздились друг на друга бесформенной кучей. В ней, посреди листвы и зарослей, проглядывали человеческие останки и остатки погребальной утвари, отданные на волю непогод.