Ее звали княжна Тараканова

Из депеши Джемса Гарриса герцогу Суффольку.

Петербург. 5/16 октября 1778 года

Милорд! после всевозможных стараний разведать о том, по особенному ли приказанию императрицы прибыл сюда гр. А.Орлов, и что происходило здесь со времени его приезда, я могу, наконец, и, кажется, с полною достоверностью, сообщить вам, что единственным побуждением к приезду Орлова был неосторожный брак его брата и желание поддержать упадающее значение его фамилии… Могу, кажется, ручаться за достоверность следующего разговора. Вы поймете, как важно для меня, чтобы это не передавалось иначе, как с крайней осторожности.

Вскоре после приезда Орлова, императрица послала за ним и после самой лестной похвалы его характеру и самых сильных выражений благодарности за прошедшие услуги, она сказала, что еще одной от него требует, и что эта услуга для ее спокойствия важнее всех прежних. «Будьте дружны с Потемкиным, продолжала она, убедите этого необыкновенного человека быть осторожнее в своих поступках, быть внимательнее к обязанностям, налагаемым на него высокими должностями, которыми он правит, просите его стараться о приобретении друзей и о том, чтобы не делал из жизни моей одно постоянное мучение, взамен всей дружбы и всего уважения, которые я к нему чувствую. Ради бога, сказала она, старайтесь с ним сблизиться; дайте мне новую причину быть вам благодарной и столько же содействуйте моему домашнему счастию, сколько вы уже содействовали к славе и блеску моего царствования».

Странны были эти слова монархини к подданному, но еще гораздо необыкновеннее ответ сего последнего. «Вы знаете, сказал граф, что я раб ваш, жизнь моя к услугам вашим; если Потемкин смущает спокойствие души вашей, приказывайте, и он немедленно исчезнет, вы никогда о нем более не услышите! Но вмешиваться в придворные интриги, с моим нравом, при моей репутации, искать доброжелательства такого лица, которого я должен презирать как человека, на которого я должен смотреть как на врага отечества, простите, ваше величество, если откажусь от подобного поручения». Императрица тут залилась слезами; Орлов удалился…

Екатерина разыграла последнюю сцену в роли слабой, беспомощной женщины и заботливой государыни. Так ей представлялось нужным — для иностранных соглядатаев, для зрителей. Заранее предусмотренный отказ Алексея Орлова (да и что иного ему оставалось!) давал нужный для соблюдения приличий предлог. Орловы не сумели выполнить просьбы — не требования! — императрицы, Орловым оставалось исчезнуть. Екатерина была верна своим словам: «Все прошедшее предать совершеннейшему забвению». Только в какой мере от нее это зависело?

Глава 5 Эндшпиль

Итак, Августа Тимофеевна Тараканова — пусть не сразу и не просто, но все же признанная официальными источниками дочь императрицы Елизаветы. Все сомнения, весь отсчет правды и неправды велся именно от нее: ее судьба, ее жизненные перипетии, ее тихий и благолепный конец.

А ведь казенные летописцы вполне могли стоять на том, что у Елизаветы не было никакой дочери. Подобное утверждение представлялось самым простым, уничтожающим любые основания для дискуссий и споров. Жизнь цесаревны, императрицы протекает на глазах слишком многих, известна современникам во всех мельчайших подробностях. Голос очевидцев, притом многочисленных и каждодневных, вполне бы сделал свое дело.

Побочная дочь императрицы? Какая нелепость! Когда, где, наконец, от кого и в какие сроки могла появиться на свет? Вот записи камер-фурьерских журналов о ежедневных и ежечасных действиях императрицы. Вот свидетельства самых настороженных и враждебных соглядатаев — иностранных дипломатов. О чем вообще говорить!

Тем не менее протестов не было. Вопрос старались обходить молчанием, по возможности не замечать. Иными словами, прямые возражения выглядели недостаточно убедительными. Царственная биография давала достаточно оснований для кривотолков. Что это за таинственное богомолье, на которое отправляется цесаревна в августе 1728 года в сопровождении единственной спутницы и А Б. Бутурлина и которое продолжается больше месяца? Как объяснить исчезновение Елизаветы с июня по конец ноября 1729 года, когда ее не могли вернуть в Москву ни гнев императора, ни его прямые распоряжения? Или с чем связан ее отъезд из Москвы в августе 1730 года — снова несколько месяцев отсутствия, замеченных и подозрительной Анной Иоанновной, и всем двором?