Ее звали Лиза

Но делать нечего, пока не исполнишь просьбу Алекса, он не отстанет. И, кивнув, Лиза приняла от него тяжеленный «Паркер» с золотым пером. Несколько мгновений подержала, восторженно разглядывая невозможно красивую ручку, и, опираясь на портфель Алекса, который тот держал вместо некоего походного столика, начала писать под его диктовку: «Моему любимому Алексу — на вечную память» . Боже мой, какой-то бред, бред! Честное слово, совсем как у Анненского: «Какой тяжелый, темный бред!» Каждое слово Алекса, которое Лиза старательно записывала, было издевкой над ней, над Петрусем, над их любовью, такой щемящей, такой обреченной. Но она старалась не думать об этом, а писала покорно, тупо, стараясь закончить быстрее, чтобы проклятый немец отвязался, наконец! Написала имя, фамилию, кошмарную последнюю фразу: «Город Мезенск, бывшая Россия» , протянула фотографию Алексу:

— Ну вот, все, возьмите. Теперь прощайте!

Одной рукой Вернер схватил снимок, другой удерживал Лизу за запястье. Читал — очень внимательно, как будто проверял, не сделала ли она грамматических ошибок.

— Вы написали по-русски, — сказал удовлетворенно. — Очень хорошо. Только почему вы…

— Что? — почти выкрикнула она, еле владея собой.

— Ничего, — покачал головой Алекс, убирая фотографию. — Ничего. Теперь идите. Только я советую вам поспешить. Вы должны перейти мост как можно скорее, потому что через пятнадцать минут, — он взглянул на часы, — да, именно через пятнадцать минут через него пойдет колонна грузовиков с боеприпасами, и как бы вас не задержали, не отвели на пост. Там могут так прицепиться, что никакой дедушкиной болезнью не отговоритесь.

— Как через пятнадцать?! — с ужасом спросила Лиза. — С чего вы взяли?!

— Ну, я все же офицер германской армии, — усмехнулся Алекс, — человек со связями. Меня предупреждали, чтобы я поспешил пересечь мост, ведь если кто-то окажется там во время движения колонны, не оберется неприятностей. Так что спешите. А может быть, вам лучше переждать здесь?

— Нет, мы должны успеть!

Лиза сорвалась с места и бросилась к Петрусю:

— Скорей, нужно скорей идти!

— Что такое?

— Через четверть часа здесь пройдет колонна грузовиков с боеприпасами…

— Не может быть! — воскликнул Петрусь. — Как же так? Баскаков сказал, она будет здесь только завтра!

— Значит, он ошибся! — чуть не закричала Лиза. — Значит, его сведения неточные. Скорей, скорей, ну…

До нее только сейчас дошло, что колонна — та самая, которую хотел взорвать Баскаков. Ну и промахнулся он, смертельно промахнулся! И что делать, если старик сейчас скажет, что все бессмысленно, нужно возвращаться, не переходя моста?

— Все бессмысленно, нужно возвращаться, — резко сказал Петрусь. — Нас остановят. Давайте вернемся.

— Нет, мы пойдем вперед, — мучительно прохрипел старик. — Мы пойдем вперед и сделаем то, что я обещал Баскакову.

Он еще больше побледнел. Влажная от холодного пота, зеленоватая кожа обтянула лицо. Даже смотреть на него было страшно, Лиза и старалась не смотреть. Но она была благодарна, благодарна ему! Да, надо перейти мост, скорей!

Она почти бежала, волоча за собой старика, Петрусь еле поспевал за ними. Они были практически на середине моста, когда солдаты вдруг все побежали к противоположной стороне.

— Остановить движение! — крикнул кто-то. — Освободить проход колонне!

Они опоздали… Что теперь делать?

Часовой смотрел направо, откуда должны были появиться машины.

— Надо спрятаться, не то нас задержат, — шепнул Петрусь, подталкивая Лизу к каким-то тюкам, завешанным брезентом. И как только они свернули, старик вдруг встал на четвереньки и заполз за брезент. Лиза и Петрусь ошеломленно смотрели, как проворно он ползет. Откуда только силы взялись?

— Уходите! — послышался его голос. — Уходите отсюда. С моста. Ну, быстро! А то прицепится часовой — не отвяжется. Еще и арестует, и оружие у тебя отберет. Уходите, быстро!

— Да уже поздно, — с тоской пробормотала Лиза. — Теперь лучше здесь отсиживаться.

— Уходите, кому сказано?! — вдруг выкрикнул старик.

— Тише, отец Игнатий, тут же часовой рядом, — прошипел Петрусь.

Но было поздно — часовой оказался уже около них, выставил автомат:

— Руки вверх! Эй ты, — теперь он смотрел на Петруся, — сдай оружие! Быстро отдавай! Кто вы такие? Ваши документы…

Петрусь сунул было руку за пазуху, но часовой навел на него автомат и заставил опустить руку:

— Нет, стой! Пускай с вами разберется лейтенант. Пошли в будку, ну…

Он пинками вытолкал из-под брезента отца Игнатия. Лиза и Петрусь стояли с поднятыми руками. Лиза пыталась понять, что происходит, хотя и так все было вполне очевидно, что тут понимать-то, но не могла. Ни единой мысли не было в голове, только клубилась тьма отчаяния.

Они вышли из-за брезента. Несколько солдат с автоматами бросились к ним.

Старик снова упал. Часовой требовал встать, отец Игнатий бормотал, что у него припадок… Подбежали двое солдат, пытались его поднять, он не давался, уворачивался с каким-то молодецким проворством. И лицо его вдруг словно бы помолодело.