Ее звали Мария

— Хороший он был парень, Сашка. Спасибо, что вспомнили о нем. Несколько лет назад, дело прошлое, на базаре было… Тип один у нас был такой, говорит: «Да что вы все — Фузнн! Фузин! А что Фузин? Что Фузин? Подумаешь, спер у немцев буханку хлеба, его и повесили…» У меня в глазах потемнело. Ну, все, думаю, убью. Сгреб его, а я мужик здоровый, кричу: «Ты, гадина, где был в войну? В эвакуации? А Фузин, может, за тебя голову сложил…» А со мной тогда еще Костя Филиппов был, Сашкин брат. Оттащил он меня, брось, говорит, Пашка, связываться с этой сволочью… Так что, ребята, желаю вам успеха в этом деле… Как, говорите, звали эту девушку? Мария? Поспрошаю, конечно, местных. И про третьего парня попробую узнать. Надо найти. Обязательно. Чтобы всякие гады рта не раскрывали…

На следующий день пошли к Анастасии Степановне Лобановой.

В дом нас провела племянница Анастасии Степановны, Эльвира Алексеевна. Только познакомившись с хозяйкой, мы поняли, почему она не вышла встречать нас — она была слепа.

— Конечно, этого мальчика я хорошо помню, и мать его знала, и отца. Но Саша был гораздо моложе меня, у меня были свои друзья, ровесники. Повешенных я видела. Трое — Саша, мужчина и женщина. Я шла в магазин, он находился а церкви, и увидела повешенных на дереве. Шла я от своего дома, в нем живу с тридцать седьмого года, и повешенных видела слева от церкви. Саша был босиком, в куртке, девушка в кофте и юбке, а мужчина — уже не помню… Г Мы подробно описали фотографию.

— Да, так оно и было. Я вам вот что скажу — найдите-ка вы, милые, Полю Шерстобитову, она вам больше моего расскажет.

Полина Алексеевна Шерстобитова, тетя Поля, как ее зовут на Дар-горе, жила вместе с дочерью по улице Кирова. Сведениям, которые мы получили от нее, можно доверять полностью, потому что и до встречи с ней, и после, от самых разных людей, старожилов Дар-горы слышали: «Вам бы с тетей Полей поговорить, она точно знает…»

Из рассказа Полины Алексеевны Шерстобитовой:

«Мой муж был милиционером в районе Дар-горы, работником НКВД. Он подготовил нас к эвакуации, но мы не успели уехать. Когда муж был на задании, немцы заняли Дар-гору, и мы остались на оккупированной территории. Всех жителей Дар-горы и меня тоже гоняли на окопные работы.

В декабре сорок второго, числа точно не помню, нас пригнали рыть траншеи в район церкви, сейчас там поликлиника номер шесть. Мы работали между церковью и баней. Вдруг слышу, шепот пошел: «Сашку ведут». О других не говорили, потому что из троих мы знали только Филиппова. Я увидела — в окружении немцев и полицаев шел Саша, какая-то девушка и мужчина постарше. Как вешали, я видела сама, своими глазами — это было совсем недалеко от нас, шагов сто. Сначала повесили Сашу, потом девушку, а потом мужчину. Девушка была в кофте и зеленой юбке, и ее рука, левая, была за поясом или в кармане юбки…»

Завод медицинского оборудования. Мы беседуем с Геннадием Яковлевичем Легеньковым, человеком, который также видел казненных.

— Мне в то время было двенадцать лет. Когда пришли немцы, я жил со своим дедушкой на улице Алаторной. У нас был маленький домишко, завалюха. Немцы выгнали нас из домика, и дед вырыл землянку. Там мы и жили. Маленькую печку топили чем придется, голодали. Я бегал вместе с пацанами к разбомбленному элеватору, собирал горелую пшеницу. Это дело было непростое, тут главное не попасться немцам или румынам. Если увидят, сразу отнимут, да еще по шее накостыляют. Сашу Филиппова помню. Я был на четыре года моложе его, и мы, конечно, не дружили. Но кто же не знал Фузина! И вот однажды, во второй половине дня, иду с дедом по дороге на Ардатовскую улицу. Гляжу, метрах в ста пятидесяти толпа, какой-то крик. Видим, висят трое, посередине девушка, а по бокам парни. Фузина я сразу признал. Дед сразу повернул меня за руку и к себе в землянку. Ближе мы боялись подходить, там были немцы.

— Вы можете нарисовать, как были повешены трое? Геннадий Яковлевич берет лист бумаги, рисует. Все точно. Все совпадает с фотографией.

Показываем фотографию.