Эффект бабочки в СССР

- Да вы тут в одиночку решили круговую оборону занять! Ещё и вооружились до зубов! Что - береженого Бог бережет? - его кожаный плащ был совсем мокрый, со шляпы тоже капала вода, но держался он бодро.

- Береженого Бог бережет, а казака сабля стережет, - я снова переломил стволы "Ижа". - Там больше никого с вами нет? А то перепугаются за вашу жизнь и решат меня за жабры взять...

- Никого. Я один. Если что - за жабры буду брать вас в одиночку.

- Ну-ну... - мужик Сазонкин был, конечно, матёрый, но на моей территории у него вряд ли бы что-то получилось. -Тогда проходите, будем полуночничать. Я так понимаю, раз вы пришли - разговор будет долгий. Ставлю кофе?

- Ставьте... Куда тут можно одежду повесить?

- Да вон, на дверь в комнату накиньте. А шляпу - на трубу, вот сюда, над котлом. Пускай сохнет.

Я вернул стол на место, приставил к нему табуретки и принялся заниматься кофейной алхимией. А потом очнулся:

- Твою мать! - сказал я.

- Что такое? - удивился Сазонкин.

- Я забыл надеть штаны.

***

Конечно, он говорил про Плесецк. Сначала попросил изложить известную мне версию произошедшего, и я рассказал ему про свинец в припое на фильтрах, который может привести к аналогичным катастрофам. И вариант про обматывание шлангов тряпками, и возникшую искру.

- Как вы это узнали? Только не говорите мне про весь этот сверхъестественный бред в стиле Мессинга и Горного... Кто ваш информатор? Откуда вам стало известно о происшествии полгода назад?

- Валентин Васильевич, ну как вы себе это представляете? Как я мог об этом узнать? Какой информатор мог мне об этом сказать заранее? Я что - глава ЦРУ и провернул сложнейшую операцию по саботажу на военном космодроме прямо из Дубровицы? Вам не кажется это гораздо большим абсурдом, чем вариант, что я всё-таки иногда знаю, что произойдет в будущем?

Он побарабанил пальцами по столу.

- Не кажется. И то абсурд, и это. Ладно, как это с вами происходит? Как вы предсказываете события? - Сазонкин впился в мое лицо взглядом.

Тут нужно было говорить правду и только правду. Такой опытный товарищ наверняка мигом бы почувствовал фальшь. Так я и поступил:

- Я натыкаюсь на что-то, что меня зацепит. Например, на заметку в газете про какое-то место или человека. Или лично встречаю кого-то, беседую - и как будто вспоминаю. Ну, вот представьте себе, что есть шкаф с книгами, который вы давно читали. Смотрите на корешок, обложку, читаете название - и постепенно в голове начинают всплывать сначала обрывки сюжета, потом имена персонажей, основные события... Какие-то книги помнишь лучше, какие-то хуже. Так и у меня. Я не могу этим управлять. Напрячься и прочесть будущее случайного человека у меня вряд ли получится - за редким исключением.

- А откуда вы знаете, что это не бред сумасшедшего? - вопрос, кажется, был идиотский. Ему не хватило Плесецка?

Поэтому я пожал плечами:

- Такие мои воспоминания сбываются - с разной степенью точности, но процентов на 80-90 наверняка.

- И давно это началось?

- Как из Москвы вернулся. Я там в архивах сидел, много времени проводил в одиночестве... Не знаю, что повлияло.

- И что, вы - такой сознательный Гера Белозор, который хочет послужить на благо социалистической Родины? Маловато в наши времена осталось идеалистов-бессребреников. Какая ваша выгода, Белозор?

- С чего начинается Родина, полковник?

- И с чего же?

Я помолчал немного, а потом повертел указательным пальцем над головой:

- Да вот с этого всего, что вокруг. Дом этот, улица, деревья. Соседка Пантелевна, корявщик Хаимка, водитель Анатольич. Беседки во дворах, детишки на качелях в парке Победы.... Закат над Днепром, ёлки-палки! Я, может, и надумал переезжать в Минск, но сюда точно вернусь. И мне хочется, чтобы здесь, в Дубровице, у моих земляков, свояков, родни и у меня лично была тишь да гладь, да Божья благодать. И для этого я очень на многое готов.

- Ну, положим, коммунистам Божья благодать не полагается, но суть я уловил, - Сазонкин отпил немного кофе. - Умеете вы его варить, однако! Рецептом не поделитесь?

- Рецепт простой - медная турка, не жалеть кофе и раздавить в ступке стручок кардамона. Можно молотый - на кончике ножа. А еще я люблю варить с шоколадом...

Он некоторое время слушал меня а потом сказал:

- А эти свои воспоминания о будущем вы как-то фиксируете?

- Конечно, фиксирую. Но даже не просите - только Петру Мироновичу лично в руки. И нет, они хранятся не в доме, и у меня не один экземпляр.

Конечно, заметки о будущем хранились в доме, в ящике стола, ну, и в гараже Анатольича тоже. Я набирал историю будущего вечерами, печатая на портативной машинке сразу на двух листах писчей бумаги через копирку. Машинка была та самая, еще из моего вояжа в Минск. Пятикилограммовая "Москва", из чемоданчика. Работать над этим в редакции? Увольте! А ну, как кто-то из наших трех граций - Ариночка там, Аленушка или Фаечка - сунет свой прехорошенький носик в мои бумаги, ужаснется и сдаст либо в психиатрическую клинику в связи с шизофренией, либо - в КГБ, по поводу антисоветчины?