Эффект бабочки в СССР

- Интересует некто Федор Архипович Нестерчук, должен был появляться тут летом примерно, в июле или августе. Алкогольная интоксикация. Проживает по улице Революционной.

- Садись сюда, Герман Викторович, а я пока пойду в записях пороюсь, - он ляпнул донышком бутылки об стол и пошел дальше по коридору.

В морге я был впервые. Тел вокруг не валялось, только стояла у стены каталка, накрытая простыней. Пахло чем-то медицинским, свет нигде не горел. На столе лежал томик "Фауста" Гёте, конверт с адресом отправителя - откуда-то из Калининградской области. Письмо было для некоего Коломасова Федора Микикоровича. Я прищурился и поморгал - нет, не показалось! Действительно - Микикоровича... Что за имя такое - Микикор? Может - Никифор? Не было этого самого Микикровича уже его довольно долго.

- Меня Федя зовут, - сказал владыка царства мёртвых, подходя к столу с листком бумаги в руках. - Вот, я тут выписал... Потому что документы я тебе не дам ни фотографировать, ни копировать, ага?

- Ага. И что нашел?

- Ну, слушай. Я пока шёл, если честно, как зовут твоего покойничка позабыл. Так вот получилось, вылетело из головы. Возвращаться с пустыми руками мне было стыдно. Про лето-то я помнил и про улицу Революционную - тоже. И гляди, чего получается: четыре клиента, все с алкогольной интоксикацией. Трое мужчин и одна женщина. Вот списочек. Даты, имена, адрес... Ты меня уважил, я - тебя.

- Это с одной улицы? Четверо с одинаковым диагнозом за три месяца? - я почесал голову.

Понятия не имею - четыре скоропостижно скончавшихся алкоголика из неблагополучного района за три месяца - это много или мало? Кажется, всё-таки многовато. Но для того, чтобы делать выводы - недостаточно, а потому...

- Любезный Федор Кикиморович, а не могли бы вы посмотреть такие же сведения по улицам Партизанская, Кавалерийская и Гвардейская?

- Я мог бы тебе дать в зубы, - сказал патологоанатом. - Не можешь отчество нормально сказать - не позорься. Ми-ки-ко-ро-вич! Из мордвин я.

- А! Простите дурака, ладно? Чем могу вину загладить?

- Сходи за беленькой. И за солью, и за томатным соком. А я тут пороюсь пока... Может и найду, что тебе потребно!

И я пошел в магазин, потому как сидеть в морге мне не улыбалось, и перед патологоанатомом было действительно неловко. Магазин назывался "Ручеек", на крыльце у него сидели собаки и выкусывали блох из свалявшейся шерсти. Внутри работали два отдела, и к обоим была очередь. Пришлось ждать - Кикиморович за просто так делиться информацией не хотел.

Пока стоял - обдумывал ситуацию. Железки травят людей? Допустим. Одна гонит черт знает из чего самогон, вторая - продает его местным пьяницам, потерявшим человеческий облик. Тоже - допустим. Но они ведь мрут от некачественного пойла! То есть - сокращается клиентская база. Та Железка, которая из магазина, показалась мне женщиной умной и целеустремленной. По крайней мере, манипулировать людьми и планировать свои действия она умела. Тогда почему бы не гнать обычный первач, лучше даже - умеренной крепости, чтобы больше брали, почему бы не загнать весь район в долговое рабство, получать гарантированный доход... Зачем травить людей жженой резиной, димедролом и прочей мутью?

Краем уха я слушал разговор двух мужиков у отдела с алкоголем. Один что-то втирал другому про машину и внуков, второй рассказывал про рояль, который достался ему в наследство:

- ...шалишь, есть гражданский кодекс 1964 года! Там черным по белому написано - у советских граждан есть право оставлять своё имущество любому человеку! Так что к черту они пойдут, бездельники! Я Афанасьичу "Победу" завещаю! - втирал один из пожилых джентльменов.

- Ага, но одна треть всё равно им достанется, прямым наследничкам. Вон, мне рояль приволокли после батькиной смерти... На кой черт мне рояль? - сетовал второй. - Лучше бы деньгами выделили. Кому нужен этот рояль? Куда я его поставлю?

- А в 13 статье новой конституции нашей - я читал - прямо говорится о том, что личная собственность и право наследования в СССР охраняются государством! Так что хрен им, а не "Победа"! - продолжал наседать первый. - Олухи! Разгильдяи! Как дрова поколоть - так не зайдут, а как "Победу" - так отпиши, деда! Я лучше Афанасьичу отпишу, оглоеды!

В голове моей что-то стрикнуло.

- "Столичную" и томатный сок, - сказал я рассеянно.

- У нас только трехлитровые банки! - пропищала продавщица.

- В смысле? Водку в банки разливают? - удивился я.

Ржала надо мной вся очередь, а я раздосадованно скрипнул зубами. Ну, идиот, Гера Белозор! Сок томатный - по три литра! Советская классика, чтоб меня!

- Давайте банку и бутылку тоже. И соль!

С полными руками я возвращался к моргу через распахнутые ворота на больничной территории. Завидев суматоху у обшарпанной железной двери, я остановился в нерешительности - кажется, туда заносили покойников, и соваться к Кикиморовичу с напитками в такой момент казалось мне большой дичью.

Он сам заметил меня из окна и выбежал навстречу, весь какой-то потерянный.