Эффект бабочки в СССР

- Войны Украины и России против кого?! - спросил Сазонкин недоуменно.

Я скривился и треснул кулаком по этажерке, книги и папки затряслись, поднялось облачко пыли. Петр Миронович и Валентин Васильевич смотрели на меня такими глазами, будто на их глазах я изрешетил из крупнокалиберного пулемета всю танцевальную труппу Национального театра оперы и балета ... Или как он тут называется?

- Вы говорите так, будто сами всё это пережили... - хрипло проговорил Машеров.

- Знаете, Петр Миронович, мне иногда и самому так кажется. Кажется, будто я уже прожил одну жизнь - там, в будущем.

Он утер пот со лба.

- Я неплохо распознаю ложь, Герман. И меня жутко пугает то, что вы сейчас не врёте... Это невероятно, я бы даже сказал - чудовищно, но... Не воспользоваться вашими знаниями - после тщательных проверок, само собой, было бы смертным грехом. Давайте договоримся так: мы встретимся с вами еще раз, и вы расскажете мне свои соображения по поводу народного хозяйства, экономики, научно-технического прогресса. Надеюсь, там, по крайней мере, я не заработаю себе предынфарктное состояние...

- М-м-м-м... Пожалуй, да. То есть - нет. Не заработаете.

- Ну, тогда пятнадцатого июня вас устроит? Заодно и про вулкан ваш этот всё прояснится.

- Не устроит. Я к тому времени буду уже в Афганистане.

- В каком ещё... - брови Машерова стремительно взлетели вверх. - Та-а-а-ак!

Черта с два они меня отговорили. Это так не работает. Я уже пообещал - пусть и такому засранцу, как Старовойтов.

С другой стороны – может, и не засранец он вовсе, просто пожилой человек, которому есть чего терять... Может, у него жена беременная, или еще какая личная история?

Легко участвовать в приключениях и рисковать жизнью и здоровьем, если от тебя ничего не зависит. Если не плачут дома маленькие дети, которым нужно купить подгузники, не лежит на кровати парализованный дед, не учится в университете сын-студент... Влезать в авантюру, когда на тебя завязаны не только твоя жизнь и твое здоровье, а благополучие других людей - чистой воды инфантилизм и слабоумие. Назвать подобное трусостью - то же самое, что обвинить во время застолья непьющего из-за язвы желудка человека в неуважении.

Да, была Тася и девочки. Но... Тася - женщина сильная. Я перестраховался заранее - написал завещание, еще тогда, после визита в мой дом идиота-Вагобушева. И теперь в случае моей смерти все деньги, что оставались у меня на книжке, и дом в Дубровице переходили ей. Наивный дурак? Всё так и есть. Но ближе Таисии у меня в этом времени (или в этом мире?) никого не было.

К тому же - мы еще не проникли в жизнь друг друга настолько сильно, чтобы всё пошло прахом, если вдруг с кем-то из нас чего-то случится. Ну да, она будет сильно переживать, грустить, но - вытянет, вытерпит ради девочек. Как там? "Не скажу, что я не могу без тебя жить. Могу. Но - не хочу". Примерно так.

Ну, и попаданчество это чертово играло в заднице. Не так, чтобы очень много, но кое-чего из Афганской эпопеи я помнил, и процентов двадцать из этого произошло как раз в нынешнем 1980 году... И это можно было использовать! Если начало военной кампании будет успешным, если душманы огребут сразу - может быть, всё пойдет иначе? По крайней мере - попробовать стоило.

К тому же - было у меня наитие, некое предчувствие - я не умру там, в тех пустынных горах. Мои дела здесь не кончатся этим летом. А когда - кончатся?

Эта мысль порождала мерзкий холодок где-то в районе солнечного сплетения.

Глава 9, в которой Тася улетает, Сазонкин стращает, а пассажиры дают жару

- Ты сразу позвони, как станет ясно с этой твоей командировкой! - она привстала на цыпочки и заглянула мне в глаза. - Не пропадай, слышишь?

- Не пропаду. А если и пропаду - найдусь. Даже не сомневайся! Помнишь, что ты про котов говорила? Они дорогу к дому с любого расстояния находят. А мой дом там, где ты, ага?

- Ага! - Тася несмело улыбнулась. - Адрес-то помнишь?

- И мурманский, и минский. А если что - вообще буду писать Пантелевне, а она тебе уж перешлет. Но, в конце концов - Ташкент или там Бишкек... То есть - Фрунзе, конечно, Фрунзе - это ж не дальний свет, не Папуа-Новая Гвинея, в конце концов! Ничего не случится. Ты, главное, на Олимпиаде там поосторожнее, а то понаедут всякие горячие кубинские идальго и мощные африканские принцы - и украдут мою валькирию!

- Ой, ну какие идальго и принцы? У каждой красавицы должно быть свое чудовище. Ты - моё любимое чудовище, Белозор! - она потянулась ко мне, быстро поцеловала, а потом подхватила чемоданы и побежала к стойке регистрации. - В следующий раз уже встретимся, чтоб не расставаться, так и знай!

Зазвучал голос диспетчера, который объявлял о завершении посадки на рейс Минск-Мурманск, изящная фигурка Таисии мелькнула в дверях терминала. Она обернулась, послала мне воздушный поцелуй, я в ответ помахал рукой, а потом долго еще стоял посреди холла в нерешительности.