Эффект бабочки в СССР (СИ)

Да, израильский самолет уже сажали в Алжире. Но "Семь Симеонов"— пока еще просто семейный ансамбль, члены которого даже не думают о бегстве на загнивающий Запад. Лучшая мера безопасности — пистолеты у пилотов или милиционеры в штатском на каждом рейсе.

В общем — пока что тут было всё мирно. Я побродил по зданию, посмотрел на людей, скучающих в зале ожидания, наведался к газетному киоску... "Маяка" тут не было, а в "Комсомолку" и "На страже Октября" я материал о дубровицких отравительницах только планировал занести — за этим (в том числе) я и приехал. Хотя Светлова бы меня и так отпустила, если бы я честно сказал, что мчусь на свидание к своей северяночке...

Любимой газеты дубровчан тут не водилось, это понятно. Зато имелся журнал "Земля и Вселенная", и я под недовольным взглядом тетеньки за прилавком принялся листать его, пока не наткнулся на статью про вулканы. Глядя на фотографию огнедышащей горы, извергающей столбы дыма и пепла, я вспомнил историю о фотографе. Читал ее когда-то давно, то есть — очень нескоро, на фоне других баек про любителей эффектных фото, которые из-за этого занятия закончили свою жизнь.

Роберт Ландсбург, о котором я и вспомнил, погиб, фотографируя действующий вулкан Сент-Хеленс, кажется — в США. В 1980 году. В мае! Там была какая-то мутная история про то, что вулканологи предупреждали-предупреждали, а всё равно — 57 человек спасти не удалось, считая фотографа. Почему запомнил? Потому что потом симфонию послушал, которую написал какой-то деятель искусств по мотивам извержения. Бывает и такое...

— ... просим пройти к восемнадцатой стойке... — краем уха услышал я приятный голос диспетчера аэропорта.

Восемнадцатое мая! Точно! Извержение началось восемнадцатого мая, был и второй взрыв — вроде бы двадцать пятого, чуть ли не мощнее первого бахнуло! Точно, двадцать пятого, точно!

Я даже сжал кулаки и тихонечко сказал "Ес-с-с!" Нет, фотографа и еще 56 американцев мне было жалко, и чернохвостых оленей, и медведей, и несколько сотен квадратных километров леса — тоже, но тут уж я точно ничего поменять не мог... А вот заставить поверить Сазонкина и Машерова в свои предсказания — вполне. 18 мая — не за горами всё-таки! Ну да, вулканологи... Но два взрыва с точностью до суток черта с два кто-то мог предвидеть! Только я, потому что симфонию слушал.

И едва не пропустил посадку рейса "Мурманск-Минск", радуясь новому полезному воспоминанию из будущего. А потому побежал сломя голову навстречу потоку пассажиров, выискивая глазами Тасю.

— Гера-а-а-а! Я ту-у-ут! — светловолосая девушка махала мне рукой и даже подпрыгивала на носочках от радости!

Черт побери, какая же она у меня красивая! Какие-то доли секунды, пока не пришло узнавание, я просто ею любовался — не как любимой и хорошо знакомой Тасей, а просто — как произведением искусства, актрисой в кино, случайной незнакомкой... А потом — узнал. Яркие и без всякой косметики черты лица, стройные сильные ноги в зимних сапожках, бежевое шерстяное платье по фигуре подчеркивало тонкую талию и крутой изгиб бедер... Ах, Таисия, и что вы со мной делаете-то?

— Тася-а! — я подхватил ее вместе с чемоданом и теплым пальто, которые она держала в руках, и принялся целовать.

— Уи-и-и-и! Пусти, Гера, люди смотрят! — попыталась сопротивляться Тася, но глаза ее смеялись.

— Люди одобряют, — снова потянулся к ней я.

Народ и вправду улыбался и одобрял. Ну, что может быть более правильным и романтичным, чем пара влюбленных, которые встречаются в аэропорту?

— Пойдем? — спросил я и подал девушке руку.

— Пойдем! — согласилась она.

Мы зашагали к выходу едва ли не вприпрыжку, сдерживая желание начать болтать туда-сюда руками и вообще — начать танцевать прямо тут. Настроение было восхитительным, погода — тоже: пригревало солнышко, дул легкий ветерок — месяц май!

— Тепло у вас! — Тася с сожалением посмотрела на свои сапоги и пальто. — Я как-то не подумала, что на юг еду. У нас — плюс два по Цельсию и сплошные дожди. Я и приоделась соответственно...

— Ну, это можно легко поправить! — обрадовался я случаю сделать невесте приятное. — Нынче твой кавалер на коне и при деньгах! Поехали в ГУМ или в ЦУМ, или вот, недавно новый универмаг открыли — "Беларусь". Говорят — неплохой ассортимент... Но есть один нюанс.

— М? — подняла бровь она.

— Это не конь, это — "козел", — сказал я, остановился перед УАЗом и с галантным хрустом отворил перед Тасей пассажирскую дверцу. — Карета подана, ваше высочество, и будьте уверены — в тыкву она не превратится.

Таисия рассмеялась и, нарочито задев меня бедром, грациозно села на пассажирское сиденье.

— Это твоя лягушонка в коробчонке едет! — подмигнула она. — Садись, кавалер!