Эффект бабочки в СССР

— Ага, а еще и попрекать за то, что вон, Тамарка, замполитова пассия, за собой ухаживает, выглядит как положено женщине офицера, а ты с нечесаными волосами третий день, на девушку не похожа, не так надо мужа встречать со службы… А у меня — двое детей на руках… — погрустнела Тася.

Наверное, из прошлой жизни навеяло. Не знаю, никогда не лез в то, что было до меня. Плевать мне на это, если честно. Захочет — сама расскажет. Нет — обойдусь прекрасно.

Когда мы стояли на перекрестке, ожидая разрешающего сигнала светофора, она вдруг положила ладонь мне на колено:

— А куда ты меня везё-ошь? — игриво спросила девушка.

Глаза у нее сияли, грудь часто вздымалась, лицо разрумянилось, и в новой легкомысленной блузочке и короткой юбке она смотрелась просто оч-ч-чень…

— Я туда тебя везу, — ухмыльнулся я.

У нас был целый вечер и ночь, и все дела могли подождать до завтра.

* * *

Мы проснулись только к полудню и еще задержались некоторое время в номере — всё никак не могли отпустить друг друга. Спустя час или полтора, освежившись в душе (по очереди, чтобы не пустить прахом все намеченные мероприятия), спустились в ресторан — то ли для позднего завтрака, то ли для раннего обеда. Довольствовались кофе с расстегаями для меня и пирожным — для Таси. После вчерашних трат кофе за пять копеек и расстегаи за одиннадцать выглядели смешно. Пирожное, правда, стоило аж двадцать две копейки, о чем не преминула заявить Морозова, снова обвинив меня в мотовстве и здорово повеселившись.

Конечно, она съела один из моих трёх расстегаев и не докушала пирожное. Кто бы сомневался! Женщины остаются женщинами.

Тасю я подвез к какому-то монументальному логову чиновников от спорта и оставил там — всю такую одинокую, красивую и интересную, аж страшно. Но на самом деле это был самообман, иллюзия. Таисия — хрупкая и беззащитная? Ну-ну. Я помнил, как она приложила Май о капот «Волги», и прекрасно представлял себе, на что способно ее сильное, ладное, тренированное тело. Валькирия, одно слово!

«Козлик» домчал меня до почты, и я высмотрел будку с телефоном-автоматом. Нужно было сделать два звонка, и первый из них был в корпункт «Комсомолки».

— Михаил Иванович? Это Гера Белозор, я в Минске.

— Гера? — Старовойтов произнес это интонацией Архимеда, который плюхнулся в ванную и придумал закон сохранения масс. А потом произнес как будто в сторону: — Представь — Белозор звонит. Может, это и есть выход?

Из телефонной трубки ощутимо запахло некоторым дерьмом. Интуиция подсказывала — директор корпункта готовит мне порядочную свинью. Но виду я не подал. Вариантов-то всё равно никаких у меня не было… Искать работу в другом издании? Идти на поклон к Сазонкину или Привалову? Не смешно.

— Михаил Иванович, у меня статья новая есть. Про сестер — серийных отравителей.

— Э-э-э-э, да, Герман, обязательно заезжайте на корпункт! Обязательно! Вы ведь не передумали у нас работать и в Минск перебираться? — голос у него был какой-то возбужденный.

— Не передумал, — тут сомнений у меня не было.

— Вот и замечательно, вот и хорошо. Приезжайте, всё обсудим!

— Сегодня, завтра?

— Сегодня. Завтра. Когда угодно — с восьми тридцати до семнадцати тридцати. Я на месте. Очень, очень вас жду, — его тон просто сочился медом.

Несмотря на мед в голосе, некоторое дерьмо смердело просто отвратительно. Я перебирал в уме варианты, какую подставу этот приятный во всех отношениях мужчина мне готовил, и худшее, что приходило в голову — это какое-нибудь расследование, напрямую или косвенно направленное против крутых партийных бонз или людей в погонах. Такое развитие событий было бы очень некстати, подставлять Тасю и девочек не хотелось. Но в целом — я Большакова забодал, Сазанца забодал, Солдатовича с маньяком забодал, Железок вот тоже — забодал, и тут пободаюсь… М-да. Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел… Если всё выгорит — у меня будет такая крыша, об которую обломают зубы любые бонзы. Точнее — им эти зубы выбьют и вставят новые, которые будут работать лучше.

— Приёмная! — откликнулся усталый мужской голос на мой следующий звонок.

— Василия Валентиновича Сазонкина хочу. Белозор моя фамилия.

— Вот как! — к усталости примешалось удивление. — Минуточку…

На том конце провода, кажется, зажали ладонью микрофон телефонной трубки, потому что слышалось только невнятное глухое бормотание. А потом голос начальника машеровской охраны произнес:

— Явился?

— Явился, Василий Валентинович.

— Петр Миронович сегодня занят, а завтра пару часов готов тебе уделить.

Ничего себе! Видимо, история с Выборгской бригадой их здорово допекла. Я и не рассчитывал, что меня примут вот так, сразу.

— Во сколько подъезжать?

— К десяти сможешь? В ЦК, на Карла Маркса.

— Спрашиваете! Буду как штык!

Ох, и денек мне завтра предстоял! По всему выходило — вопрос со Старовойтовым нужно было решать прямо сейчас, завтра голова будет болеть совсем о другом. А потому — я сунул трубку на рычаг и вышел из телефонной будки. «Козлик» подмигнул отблеском солнца на фарах.

Что ж, настало время узнать, какое такое свинство заготовил для меня директор корпункта «Комсомолки».