Эффект Бали

Сева водил байк аккуратно, но параноидально и нервно. Он довез их до ближайшего приятного места, очередного безглютенового рая на главной улице, где варили сносный флэт уайт. Они сохраняли молчание до того момента, пока не спрятались в уголке за столиком. Марго чудилось, будто они играют в шпионов.

Они прекрасно знали, о чем должны разговаривать, но хотели оттянуть этот момент как можно дольше.

– Опять какая-то веганская фигня. Я безумно скучаю по Москве, а ты не скучаешь?

Марго пожала плечами. Москва казалась здесь всего лишь странным воспоминанием.

– Скучаю по тому темпу, даже по метро скучаю. По Apple Pay и понятной валюте, – рассуждал Сева. – Даже скучаю по высоткам, серости. По магазинам понятным. По продуктам понятным. По цивилизации.

– В Москве сейчас срань, а не погода.

– Это да. Казалось бы, вот мы во всеобщей мечте, сказочное Бали, живи и радуйся. Но я с ума тут схожу от голода. Меня от этих фруктов уже тошнит, если я еще раз увижу тофу, я… – Сева взмахнул руками, пытаясь подобрать слова.

Марго никак не реагировала на его слова. Она заперлась где-то внутри своей головы.

– Ты все-таки взяла ее телефон? – начал Сева. Марго сделала вид, что внимательно читает меню.

– Пусто. Кажется, я ее переоценила.

– Как ты угадала ее пароль?

– Подглядела. Заметки – пустые. Переписки – тоже ничего особенного. Видимо, она тот типаж девочек, чей единственный интерес – это пить капучино в красивых местах.

– Я думал, у вас все: мир, дружба, жвачка.

Марго фальшиво улыбнулась одними уголками губ.

– Нужна мне эта полоумная.

– Не стоит так.

– Отрасти уже яйца, Сев. Почему-то, когда ты жалуешься на Глеба, я не говорю тебе о терпимости и дружелюбии.

– Ты демонизируешь Кристину.

Марго взвыла.

– Серьезно, Сев, ты хочешь обсудить сейчас именно это? Кристину? Мы уже выяснили: она – не угроза. Не журналистка, не сыщица и даже не дамочка с мозгами. Ничего она не знает про последнюю вечеринку.

Сева откинулся на спинку стула, стал недовольно и задумчиво куда-то смотреть. Когда он хмурился, казался Марго ужасно привлекательным. Со стороны он правда хорош, она часто об этом забывает. Настолько привыкла уже его видеть. Красота у него была грубая, мужская, типизированная, скрытная и только для определенной категории женщин, к которой она не относилась. Но на Бали каждый второй чем-то походил на Севу.

– Иногда мне хочется, чтобы все это вылезло наружу, – проговорил он на выдохе.

Марго кивнула, смотря в одну точку перед собой до помутнения. Она чувствовала, что секрет, который они хранят, есть тикающая бомба, которая неизвестно когда взорвется. Самое ужасное – бесконечное ожидание. Она уже вожделела признания любой ценой и возможных последствий. И одновременно ужасно боялась этого.

– Мы же не можем так всю жизнь жить? – рассуждал Сева. – Что это за жизнь будет?

– Мы когда-нибудь забудем об этом, иногда у меня получается об этом забыть. Ненадолго, но получается.

Сева мрачно хмыкнул.

– Завидуешь Глебу?

В зависти признаваться сложно, но Марго устала что-либо скрывать.

– Безумно. Ужасно, отвратительно завидую, пока не вижу его вблизи. Он же просто… Мучается бессознательно. Ты видишь, как он изменился?

– Он всегда был таким, – голос Севы звучал озлобленнее обычного. Кажется, он вообще не понимал, о чем говорит Марго. – Просто проявилось поздно. Я всегда чувствовал, что… с ним что-то не так. Я не знаю. – Он устало протер глаза. – Были вещи, которые меня в нем откровенно пугали, а может, потрясали. Понимаешь, мы с ним с детства вместе, к такому быстро привыкаешь, начинаешь думать, что так оно и должно быть. Неплохой он человек, просто амбициозный.

– Амбициозный? Ты серьезно? Думаешь, это подходящее слово?

Сева пожал плечами.

– Все мы идеальные, что ли?

Марго расхохоталась.

– Сев, тут не об идеальности речь идет, а о… смерти.

– Ты уже определись: хочешь его спасти или хочешь справедливости?

На Бали мгновенная карма, здесь желания сбываются по щелчку, вспомнила Марго и поэтому выбрала молчание.

– Ладно. Лучше расскажи: он продолжает видеть девушку в белом?

Сева кивнул.

– Он вчера окончательно свихнулся. Он, когда напивается, бывает, ну, ты сама знаешь. В нем просыпается этот нигилист или еще кто-то. Философ, кто знает. Он нам всякую дичь затирал: тусовки – это религиозный акт, «Мясо» – это чистилище, про внутренний ад и его проекцию. Бла-бла, ты сама помнишь. Но вчера его так понесло…

– И что же он наговорил?

– Да что видит какую-то девушку, что она его… мученичество. Не знаю. Я ничего не понял. А! Я запомнил, как он сказал: что это он на меня молнию послал.

– В смысле?

Сева покачал головой, сделал заказ, кажется, что он даже не воспринимал это все всерьез.

– Что он слышит Бали и тот правда исполняет желание.

– Чокнутое место, – устало произнесла Марго, прикрывая лицо рукой. – Плохая идея была сюда ехать.

– До сих пор думаешь, что Гуру ему поможет?

Марго пожала плечами.

– Я не знаю, что ему поможет. Честно. А еще не знаю, в моих ли это силах.

– Тут нужно задать такой вопрос: можем ли мы вообще ему помочь?

Официантка принесла ему холодный арбузный сок. Марго ткнула пальцем в холодный кофе в меню.