Эффект Бандерлогов

Подпись агент не ставил. Он, а может быть она, работал на ЦРУ давно, ещё с советских времён. Доклады делал обзорные без конкретики и точных цифр. Свои донесения обличал в форму свободного повествования не без художественных приёмов, что делало его донесения не совсем шпионскими докладами, а так – размышлениями на бумаге. Его западные вербовщики допускали подобную форму донесений, исходя из принципа – лучше «что-то», чем «ничего». У них тоже отчётность перед руководством за потраченные средства налогоплательщиков. Несмотря на странный стиль послания, больше походивший на повествование ни о чём конкретном, ЦРУ выуживало из потока общих фраз и размышлений нужную информацию. Работал агент и на другие разведки. И везде получал деньги. Передавая данные – не испытывал стыда. Его не терзала совесть, не мучали ночные кошмары. Он работал. Работа ничем не хуже других. Раз есть такая работа – должен же её кто-то делать? А сведения? Так – пустяки. Но мы, не знаем так ли всё просто. Один ли он. Не игра ли это. Ничего конкретного. Вёл ли он двойную игру, или нет? Не ведомо. Пока.

Характеристики на работников и свои личные наблюдения, как в данном случае с Ивановым, он писал, иногда – делая частные выводы. Не возбранялось. И никаких там тебе секретных планов. Схем мобилизационного развёртывания. Или карт с размещением ракетных шахт.

Для чего «там» – за океаном, нужен был доклад о Сергее Сергеевиче? А им нужно всё, что касается руководства спецподразделений, обороны, ядерных и космических изысканий. Всё. А Сергей Сергеевич был назначен на секретный проект, под будоражащим воображение названием – «Абориген». По крупицам выуживая информацию, ЦРУшники строили более менее стройную картину ситуации в огромной северной стране. Стране – представлявшей собой никому не понятную, не предсказуемую махину, готовой в любой момент развернуться на сто восемьдесят градусов и натворить бед, цепляя своей кормой, бортами, носом все близлежащие карлики-страны, как ржавый лайнер в порту, сорвавшийся с якорных цепей.

По докладам различных, более менее мыслящих источников, ситуация в стране была близка к очередному развороту. Страна прожирала больше, чем производила. Всё, что ещё работало и приносило в бюджет – плотно было облеплено чиновниками и погонами всех мастей, доивших, стригущих, берущих и страждущих. Во внешней политике – не лучше. Со всеми вокруг разругались. Технологий своих не создали, чужие оказались недоступны, из-за агрессивной позиции в мире и благодаря «мудрой» политике партии власти и её лидера, выход из ситуации представлялся очень уж неблагоприятным для всех. Это либо опять занавес и полная изоляция, с военным противостоянием, либо, что гораздо хуже – война. Иначе – распад на лоскуты федеральных самообразований, и возможно – гражданское противостояние.

А тем временем Сергей Сергеевич прибыл на беседу к лидеру ровно в два часа ночи по Москве. Лидер любил сидеть почти до утра. Его ночной режим работы выбивал из колеи весь аппарат, вынужденно находящийся на рабочих местах до тех пор, пока горел свет в кабинете кормчего. Утром не выспавшиеся, усталые и злые – все возвращались в кабинеты, а лидер мог спать до обеда и подъехать когда угодно. Его улыбка наводила ужас на подчинённых и ставила в тупик оппонентов, которых становилось всё меньше и меньше.

Сергей Сергеевич уверенной походкой подошёл к дубовой, двустворчатой двери кабинета номер один. Дверь открылась, как по приказу невидимого волшебника.

Лидер был сама учтивость. Он встретил Иванова со стаканом чая в руке. Стакан, в белом металлическом подстаканнике, комнатные тапочки на ногах лидера, тёплая кофта на плечах, работающий в углу кабинета телевизор и лежавшая на коврике сука лабрадора чёрного окраса – дополняли картину умиротворённости и покоя своей трогательной простотой.

– Добрый вечер, дорогой Сергей Сергеевич! – лидер вышел навстречу Иванову, расползаясь в пугающей ухмылке. – Не разбудил я вас, часом? – И не дождавшись ответа, продолжил: —Тут вот какая ситуация. Да вы присаживайтесь, – он указал кивком на стул, а сам сел напротив. Их разделял небольшой, но массивный столик, придвинутый к огромному кабинетному столу сбоку.

– На заседании совбеза многие наши коллеги высказались за смягчение риторики в диалоге с Западом. Вы как лично к такому повороту событий? – лидер смотрел пристально на Иванова, прищурив глаз не то от горячего пара из стакана, не то из-за желания лучше вникнуть в ответ подчинённого. А скорее – проверить собеседника «на вшивость». Как выдержит его прищур? Как отреагирует? Лидер любил экспериментировать с собеседниками, употребляя изобретённые лично им различного рода ужимки, усмешки, или просто резкие движения, вызывавшие у подчинённых страх. А порой и ступор.

Сергей Сергеевич не отреагировал. Он довольно спокойно и по-деловому заговорил так, словно перед ним сидел не сам «он», а товарищ по общему делу.