Эффект Бандерлогов

– Нет правильных и неправильных. Все мы грешники. Есть прямые люди, и с ними проще. Пусть они враги или неприятели. Пусть. Но они настоящие. Они с открытым забралом. А мои, с позволения сказать, коллеги, простые ублюдочные крысы. Крысы с патриотической мишурой и фиговым листком из лозунгов и призывов. А Полковник… Он смотрит в глаза собеседнику… и не врёт… по-моему… хотя не знаю.

Люба смотрела на Зюлькинда, явно не всё понимая. Он говорил, казалось, простые вещи, но вещи эти были уж больно оголены и не прикрыты. Так не принято. Так мы все – не говорим и не делаем. Тех, кто делит мир на чёрное и белое – мало. Больше тех, кто оперирует полутонами. И не потому, что они более интеллектуальны или умны, а потому, что так проще жить. Меньше конфликтов. Люба не знала этого, но чувствовала это. Она с детства понимала – правду человеку говорить опасно. Никто не желает узнать о себе правду. Да её никто и не может знать. Попробуйте сказать своему учителю математики: —«Самуил Яковлевич, вы некрасивый, вонючий, с волосатыми ушами и перхотной головой ублюдок, который привык бояться жены, директора, собак, но отыгрывается на учениках!» Попробуйте. Что из этого получится? Или на глупейший вопрос почти всех женщин: «Сколько мне лет, как вы думаете?», ответьте правду. Она, в лучшем случае зарыдает. Комплименты – дань традиции, а не констатация факта. Так же всё и в политике, бизнесе, работе. Правда – это ложь, во имя правды. Мудрёно? Может быть. Вот и Люба не понимала возмущения Романа. Она считала – любой на месте руководителя проекта поступил бы так же, как и его начальник. Если есть деньги, их необходимо попробовать взять! Что тут странного? Роман говорит о вещах ей незнакомых и непонятных. Но, как искренне, чёрт возьми. С него будет толк. Она слушала и незаметно для себя перестала понимать смысл его слов. А Роман всё говорил, словно ища себе оправдание. А в конце – встал, поправил очки и, опустив голову, невнятно пробурчал:

– Короче… мне нужно встретиться с Полковником. – С кем? – Люба словно очнулась, широко раскрыв глаза, полные тревоги и удивления.

– Саша… Полковник… срочно.

Встреча состоялась. Роман приехал раньше на полчаса к месту, оговоренному заранее Любой и Полковником по телефону. Он приехал один. Долго ходил около ресторана, не торопясь зайти. Обдумывал свою речь и своё поведение. Ему очень хотелось не разочароваться в этом человеке. Задавая себе один и тот же вопрос: «Для чего всё это я затеял?», Зюлькинд неизменно находил один и тот же ответ: «Кривых и компания – жулики. Не могут такие люди быть полезны государству. Они враги! А значит, и он, раз в одной с ними команде». Ровно в тринадцать часов Рома вошёл в заведение. Саша Полковник уже сидел за столиком. Как же он прошёл, что Рома не заметил? Странно, но и этот факт сыграл положительную роль в закреплении мощного образа Полковника. Присев на край стула, напротив своего «виз-а-виз», Зюлькинд стал мять салфетку, судорожно пытаясь начать разговор. Его спас Саша, предложив меню, которое до этого безуспешно пытался подать Роману официант.

– Выбери поесть. Здесь нормально кормят. Я лично предпочитаю борщ с пампушками. Жаль чеснок – не совсем прилично, но иногда балуюсь. Пить что будем?

– Водку, – Рома слегка оттаял, выдохнув накопленный общим зажимом организма воздух.

– Водку так водку. Вот здесь, – Полковник указал на длинный перечень различных водок. – Какую предпочитаешь?

– Белую… не знаю… обычную.

После первой рюмки завязался разговор. Со стороны казалось, что встретились два давних хороших приятеля. Они выпили ещё и ещё. Через час грань между чужими людьми притупилась до такой степени, что по ней можно было спокойно елозить языком, неся всякую чушь и не боясь при этом казаться смешным.

Полковник говорил тихо, словно опасаясь сказать лишнее во всеуслышание, поэтому Рома наклонялся к нему близко, ощущая терпкий приятный запах свеже-выпитого спиртного вперемешку с дорогим одеколоном.

– Ты позвонил – молодец. Я ждал. Я предлагаю работать со мной, не потому, что ты такой хороший, а просто увидел в тебе остатки человеческого…

– А ты уполномочен определять, что человеческое, а что нет? – Роман опьянел и поэтому осмелел.

– Нет… Не уполномочен… И наверняка моё понимание порядочности не совпадает с мнением большинства… Я – человек системы, к сожалению. Долгие годы службы сделали из меня почти игрушку. Игрушку, которой только плати и приказывай. Это правда. Но есть ещё одна деталь… Есть в моём понятии… Чёрт, слово противное – понятие! Знаешь почему?

– Нет, – Роман икнул и дёрнул головой.

– Потому, что его замарали уголовным беспределом… Потому, что мой бывший шеф – негодяй и беспринципная сволочь, говорил всё время – «Давай разберёмся… по понятиям». А на самом деле его понятие всегда подгонялось под нужный результат.