Эффект Домино

— Прости, отец, но я с тобой не согласен, — едва сдерживая себя, Домино сжал кулаки. — Раз война отучила тебя доверять людям, поверь хотя бы мне: он нормальный. Ни разу я за ним не замечал чего-либо подозрительного. Я настаиваю на том, чтобы он остался. Тем более странно, что ты не знал о его прошлом до того, как пригласил сюда, может, кто-то просто пытается его подставить?

Айваз раздражённо закатил глаза.

— Информация пришла по проверенным каналам. У меня нет причин ей не верить.

— А не верить мне у тебя, очевидно, причины есть? — Домино сощурил глаза в гневе. — Моё мнение, похоже, в этом доме — прямо как на войне — совершенно не котируется. Зачем же ты вообще брал мне инструктора? Засунул бы в Академию и так, у тебя же там связи, так ты говорил?!

— Ладно, хорошо, — рассерженно выдохнул Айваз. — Пусть остаётся. Только постарайся не говорить при нём лишнего. Раз он до сих пор не взял тебя в заложники, я допускаю, что могу ошибаться.

Хлопнув дрожащего от ярости сына по плечу, Айваз вышел из кабинета. Домино задержал дыхание, призывая себя успокоиться. Если вспомнить, какая у отца была жизнь, ясно, что он просто не может рассуждать по-другому. Он обязан видеть предателей во всех подряд — не научился бы в своё время, не дожил бы до конца войны. Но войны и правда больше нет, когда же отец это поймёт?

— Домино! Идёшь ты? — сквозь приоткрытое окно до ауриса донёсся голос Зебастиана с заднего двора. Домино высунулся и помахал ему.

— Прости, серьёзный разговор! Иду!

Выходя, он по привычке притворил за собой дверь, чтобы самое охраняемое место в их доме получило свою охрану, и поспешил вниз по лестнице.

— Что от тебя хотел папа? Журил за несделанную математику? — встретил его вельк, разминавшийся наклонами туловища вперёд и в стороны.

— Нет, — Домино отмахнулся, — папа провёл маленькую лекцию по политике…

— На тему? — отклоняясь для разнообразия назад, Зебастиан бросил цепкий взгляд на то окно, откуда недавно выглядывал аурис. Домино помолчал немного и решил всё-таки спросить у инструктора в лоб.

— Ему поступила любопытная информация… Скажи, ты и в самом деле… раньше работал на МД?

Зебастиан вскинул брови и наконец прекратил разминаться.

— Ну, допустим, — хмыкнул он, странно сверкая глазами. — Все имеют право на ошибки.

— Почему ты ушёл оттуда в наёмники? Да ещё и в ГШР?

— Больше интересно, зачем я пошёл туда. Фамилия — в каком-то смысле. Отец просто потащил за собой, а я и не сопротивлялся. Закончил Академию, поработал какое-то время и вдруг, в один очень прекрасный день понял, что это не моё. Ну не похож я на отца. И эти писаные-неписаные эмдэшные правила мне не шли ни в одном месте. Мы с отцом поговорили, и он меня отпустил на вольные хлеба. Делай, сказал, что твоей душе угодно, только не пропадай. Я и ушёл в наёмники, куда ещё, для полновесного перехода в ГШР нужно было делать слишком много телодвижений, а я пока не был до конца уверен, что хочу работать там без возможности уйти. Ты теперь не доверяешь мне?

— Я - доверяю. Отец нет, — закусил губу Домино. — Сам посуди, как мы, кого в войне против МД поддерживал ГШР, можем МД верить?

— Да вообще никому нельзя верить, видишь ли, — рассмеялся вельк. — Каждый человек в какой-то момент своей жизни может вдруг решить, что что-то там для него важнее, чем что-то иное, чему он, например, успел посвятить всю жизнь. Но что ж теперь, отшельничать?

— Отец сказал ещё, что, скорее всего, ты на нашей стороне, потому что он тебе как наёмнику хорошо платит…

— Не всё решается деньгами, — Зебастиан с усмешкой ткнул его в плечо. — Так что, меня увольняют или как?

— Нет, я уговорил отца тебя оставить, — улыбнулся Домино, чувствуя облегчение.

— Спасибо, ученик! А теперь обратно к тренировкам — солнце ещё высоко!

Хмыкнув, Домино без предупреждения бросился в атаку и сразу выкинул из головы всё беспокойство, что поселил в него отец и чуть распалил своими колючими бледно-жёлтыми глазами Зебастиан.

Несмотря на то что душой Домино не принимал ничего из сказанного отцом, он не мог об этом не думать и не пытаться подловить друга на изобличающем его нечистые намерения поведении. Постоянное напряжение сказалось на его самочувствии и сне, и аурис начал терять над собой контроль. Всё чаще Зебастиан упрекал его в невнимательности и расслабленности, и от этих упрёков Домино нервничал ещё больше. Однажды утром, забежав перед школой в кабинет к отцу за оставленным там ранее калькулятором, он на обратном пути выронил из плохо собранной сумки ручку и даже не заметил этого. Ручка попала точно в зазор между дверью и косяком, мешая ей задвинуться полностью, — что повлекло за собой такую череду событий, какой Домино не мог представить даже в самых страшных своих фантазиях.