Эффект Домино (СИ)

- Это отлично просто, я и не сомневался! А имя твоё как? Я предпочитаю к девочкам во время увеселений обращаться по имени, чтобы не забывали, кто они. Повторю вопрос: как тебя зовут, прелесть моя?

Последовала пауза, а потом, уже громче, женский голос ответил:

- Алекта.

И Домино открыл глаза. Сердце его подскочило к горлу, тут же заныла голова; не обращая внимания на боль, грызущую его при каждом движении, он сдёрнул с себя простынь, которой был накрыт, и опёрся ослабевшими руками на кровать, чтобы встать. А в соседней комнате, после недолго продлившейся тишины, Азат неопределённо присвистнул и спросил:

- Слушай, а твой сутенёр же внизу тебя этот час ждать будет? Где встал, какая машина?

- У подъезда, чёрный "пеликан", - безразлично ответила девушка.

- Чудно. Пойду пообщаюсь. Шакалёнок, не дай ей тут заскучать. Я быстро.

Спустя пару секунд за ним хлопнула входная дверь, а Домино уже, шатаясь, встал, чтобы из своей комнаты перейти в ту, где был Шакалёнок и бабочка. Он видел замершего у двери Крайта, явно не услышавшего, как аурис поднялся, а от двери между проёмами обеих комнат пролегал небольшой коридорчик. Приближаясь - хотя это было очень тяжело, - Домино различал всё больше деталей, и одновременно всё чаще перед глазами вставала тьма. Но он должен был убедиться, что это не та Алекта, которую он помнил: что же, мало тёзок на планете? Он с неожиданной для самого себя силой оттолкнул от двери Крайта, тот, не успев среагировать, налетел на близкую стену, зашипел рассерженно, как лесной кот, а Домино уже ступил в коридорчик. Два шага - и он был на пороге второй комнаты.

Девушка сидела к нему спиной на застеленной роскошным покрывалом двуспальной кровати. Выпрямленные тускло-бронзовые волосы, разделённые на две равные части, были убраны на грудь, где их как раз любовно перебирал похотливо улыбавшийся Шакалёнок, явно за время общения с Азатом впитавший от него всё самое худшее. Вырез на чёрном топе девушки доходил до самой поясницы и обнажал огромную, искусно выполненную татуировку в виде бабочки мёртвая голова, шевелившей на золочёной коже прозрачными крыльями синхронно с сильно выпирающими лопатками. Привалившись к косяку, Домино выдохнул:

- Алекта?..

- Твою мать, куда ты лезешь?! - раздался сзади разгневанный голос Крайта, наконец скоординировавшего себя и прошедшего мимо Домино. Шакалёнок вскинул голову, немедленно спадая с лица, на котором вожделение мгновенно преобразилось в беспокойство.

- Ярый, ты как встал, зачем?.. - вскрикнул он, соскальзывая с кровати, а Домино всё смотрел на обернувшуюся к нему девушку и не мог насмотреться. Лицо её за прошедшие шесть лет осунулось и как будто посерело, из-за чего медно-жёлто-зелёные глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц казались ещё больше, тонкие ключицы выделялись так же явно, как лопатки, и запястья как будто сузились, но это была она. Алекта...

- Ты кого хочешь загнать в могилу: меня, себя или нас обоих? - набросился на Домино Крайт, похоже, не знающий, как бы его так без проблем утащить обратно в кровать. Алекта же изучала его лицо и, конечно, не узнавала.

Да и как можно было? Сломанный нос, усы и бородка, взгляд уверенного в себе бандита - Домино слишком часто ловил его в зеркале и, пока был под триангом, гордился этой обретённой брутальностью. Что осталось от того вдохновлённого восстановлением справедливости и мирового баланса мальчика, которого она знала? Которого сама же и выгнала?

Крайт наконец осторожно подхватил его под руку, готовясь с нотациями транспортировать обратно в их комнату, но Домино, удовлетворив любопытство и пожалев об этом, уже уступил знакомой тьме и с облегчением свалился в неё.

Целую вечность потом он плавал в пустоте, то жаркой, то адски холодной, вяло пытаясь вынырнуть, но как будто наталкиваясь каждый раз на тонкую и совершенно непробиваемую корку льда - или спёкшегося стекла. Иногда из мрака возникали давно уже оставившие его фишки домино - "один-один", змеиный глаз, огромные, как горы, и падающие, бесконечно падающие и никак не могущие упасть. Ещё была тянущая боль, вспыхивающая бледными искрами то там, то здесь, то прямо перед глазами и тоже не желающая или пропасть совсем, или поглотить его в последнем взрыве.

И - мягкие ласковые касания, прохладные и успокаивающие. В их мгновения искры тухли, фишки рассыпались и хотелось жить, хотя здесь, в безвременье, он, конечно, не понимал этого. Это просто было хорошо. Не назло всем, не торжествуя победу, не ломая себя. Лишь тепло и свет, к которым можно было не напрягаясь, бессознательно тянуться.

Так он и вышел из трясины бредовых больных снов опять в реальность - хотя, может быть, его разбудили голоса? Ещё балансируя на грани между тем и этим, Домино слушал, а приятные мягкие пальцы нежно гладили его по голове.

- Ну и кто мой надзиратель? - весело спросила Алекта, и Крайт хмыкнул.

- Тоже мне надзиратель. У тебя абсолютная свобода передвижений. В пределах квартиры.

- Вот-вот. Ты не пустишь меня даже в подъезд, да? Потому что так сказал Азат.