Эффект Доплера (СИ)

— Хочешь сходить куда-нибудь? — спрашиваю я, и Ариэль отрицательно мотает головой. Я вижу, как у неё буквально с языка срывается вопрос. Она молчит, но очень хочет спросить. Я закатываю глаза и говорю, мол, спрашивай.

— Кью, я уже не маленькая, — повторяет она. — Я хочу знать, почему маму так часто кладут в больницу.

Я удивляюсь, Ариэль такая умная. Речь развитая, мышление тоже. Она говорит не «ложат», а «кладут». Она читает книги. Она не избалована. Я хочу себе такую сестру.

— Твоя мама сорвалась, — отвечаю я. — У неё, можно сказать, слабая сила воли. Врачи лечат её зависимость. Скорее всего, её закроют в другом месте. То, что она делает, повторяется слишком часто.

Я не стал говорить ей слова, вроде: «наркотики», «нарко-центр» и подобное. Язык не поворачивается сказать Ариэль, что её мама — наркоманка.

— Она пьет алкоголь. Слишком много. После всего этого она становится невменяемой. Она уже не моя мама, — Ариэль плачет, и я снова с нежностью вытираю указательным пальцем очередную слезинку на её щеке. Мокрый след остаётся на коже. Её глаза красные — она мало спала сегодня ночью.

— Она всегда будет твоей мамой. Тебе нужно поспать, — говорю я и укладываю голову Ари себе на колени, попутно наматывая белокурый кудрявый локон себе на палец. Она с радостью пристраивается на моих джинсах и начинает сопеть, закрыв глаза.

— Ты такой хороший. Я хочу, чтобы у меня был такой братик, как ты, — Ариэль сонно шепчет и улыбается.

— У тебя ведь уже есть Натаниэль, — в растерянности отвечаю я.

— Один братик это хорошо, а два — ещё лучше.

Я улыбаюсь. Она — лучший ребёнок на свете. Паршиво, что ей так не повезло с родителями. Я невольно думаю о родителях Сэм. Интересно, какая у неё семья? Странная, как у Ната? Может, притворно-сладкая, как у Рэджи? Или такая же мёртвая, как моя? Словно услышав мои мысли, Ариэль дёргается во сне. Я приглаживаю её кудрявые волосы и продолжаю сидеть, не шевеля ногами. Кое-как дотянувшись до пульта, я включаю телевизор, уменьшаю громкость и переключаю на политический канал. Не люблю политику, но надеюсь попасть на интересные новости.

Так и случилось. В новостях говорят о смерти одного из подростков, который был тяжело ранен. Остальные по-прежнему в тяжёлом состоянии. Я покачиваю головой и переключаю канал. Пусть бурчит на заднем плане, пока я напишу смс Натаниэлю.

Время отправления: 14:55

Получатель: Умник

Текст: Как ты, дружище? У нас всё хорошо. Ариэль заснула.

Время получения: 15:01

Отправитель: Умник

Текст: Можешь переночевать с моей сестрой? Я нескоро освобожусь.

Я закатываю глаза и понимаю, если Натаниэль просит, придётся выполнить. К тому же, дома всё равно торчать бессмысленно. Я давно ищу работу, не думайте, что я бездельник. Но из одной меня благополучно попёрли, а на другой начали откровенно допрашивать для досье и прочего. Я врал им с три короба, но вдруг они догадаются, что погибший в особняке — мой отец? В общем, я решил не рисковать. До последнего я прошу помощи у друзей, иногда ночую у Ната, и чувствую себя полным идиотом и бездарью. Два месяца назад я работал официантом в местном кафе, но, понимаете, моё лицо в новостях иногда всё-же проскальзывает, поэтому, как бы я не старался, меня могут в любой момент узнать и сдать копам. Я удивляюсь тому, почему никто ранее этого не сделал. Мы с Натом и Рэджи часто смотрим новости, и я поражаюсь своему везению — моего лица ни разу не было в очередном репортаже. Да, произошедшее в том особняке было слишком громким событием прошлого года. Прошлого. Года. Сейчас это перестало быть таким важным. Но шанс опознать меня всё же есть.

Откинув голову на спинку дивана, я засыпаю. А просыпаюсь от прикосновения маленьких холодных ладоней к моему лицу.

— Ты так смешно морщился во сне, — смеётся Ариэль.

— Который час? — я подрываюсь с места, и ошарашенная Ари протягивает мне мобильный. Восемь вечера. Неужели, я проспал целых пять часов?!

— Я хочу гулять, — воет малышка. Я выглядываю в окно и не вижу ничего особенного помимо темноты и одинокого фонаря, который освещает малую часть дороги. Машин нет. Людей нет. Погода хреновая. Дождь срывается.

— Издеваешься?! — я поднимаю брови вверх в знак вопроса, намекая не не скрытый сарказм в нём. Малая лишь жмёт плечами и улыбается. Я томно вздыхаю, одеваю малышку в свитер поверх футболки, и протягиваю ей штаны, которые висят на стуле в гостиной. Когда мы полностью одеваемся, я первым ступаю навстречу холодному осеннему ветру, прикрыв собой ребёнка.

— Знаешь, — начала она, немного прихмурившись от ветра, — я передумала.

Я закатываю глаза так сильно, что, кажется, ещё немного, увижу что-то вроде собственного мозга, если он там имеется. Мне хочется убить эту засранку, но я не могу выдавить ничего зловещего и страшного, кроме как:

— Ладно, идём обратно.

Она с радостью забегает в дом и кричит:

— Кью, купи леденец, пожалуйста.