Эффект Эха

– Посмотрите на эту гордячку. Так и норовит нацепить корону! На этот раз ты докопалась до истины. Да, именно тебе дарован шанс, исключительно редкий, переписать крошечный эпизод предыстории. Появилась возможность вернуться к point of return и спасти ребенка, – терпеливо пояснил Левый Ангел.

– Не поняла.

– Вернуться в момент поворота!

– Но как? И почему именно я?

– Говори теперь ты, Спайдермен! Меня бесит ее бестолковость, – буркнул Красавчик и, отвернувшись, сплюнул сквозь зубы.

Будучи намного терпеливее, Хлюпик поднялся со скамейки, сел перед Ольгой на корточки, взял ее руки в свои холодные лапки.

– Тщательным образом были проверены натальные карты каждого летящего в самолете пассажира, – сказал он. – Только одна соприкоснулась с картой убийцы до того, как судьба его совершила роковой вираж. Это твоя карта. Поэтому нам с братом и дали шанс. Пойми, мы сейчас несем чудовищную ответственность за судьбу всего человечества, поэтому Левый злится и нервничает. Для нас это своеобразный экзамен, возможный перевод в Сферы, а может и выше, если повезет. Мы не можем сейчас завалиться.

– Ничего себе, – Оля не могла оторваться от переливающихся лазурью очей, образовавшихся на месте обычных человеческих глаз Хлюпика, – Значит, вы правда …как бы ангелы? И существуете на самом деле?

Красавчик еле сдержался, но обратил негодование в шутку.

– Вот тебе бабушка и Юрьев день! Битый час перед ней распинаемся, фокусы показываем!

Оля его не слушала.

– То есть я сейчас сплю и вижу вас во сне, так?

– Можно я ей по башке тресну? – Красавчик терял терпение.

– Постой! – Человек Паук жестом остановил брата. – Да, Олечка, ты в режиме глубокого дельта сна, пару раз пыталась проснуться, но человеческие подобия возвращали тебя обратно. Ведь им достаточно прикосновения к твоей руке, как это сделал Антон в кафе или на мгновение тебя обнять, как не растерялась Римма, чтобы вернуться на уровень осознанного сновидения.

Оля молчала, пытаясь понять, о чем говорит худенький хранитель.

Действительно, у нее пару раз возникали сомнения в реальности происходящего, в кафе и в больнице, но сначала Антон ее отвлек, потом Рима полезла обниматься.

Что за чушь?

– Олечка Сергеевна, – Хлюпик перебил ее мысль, – у нас нет времени доказывать недоказуемое. Прими на веру наше присутствие и свой странный сон. Мы с тобой с момента рождения семнадцатого апреля в пятнадцать минут пополудни в оперблоке номер восемь Коптевского роддома. Приближены после крещения в августе годом позже. С того дня до завершения жизни не имеем права на отгулы и больничные, несем полную ответственность. Один искушает, другой предостерегает. Один учит, другой поддерживает. Примитивное понимание, на самом деле наш функционал необозрим. Сейчас мы можем вернуться в прошлое и стереть там одно крошечное событие, повлекшее разрушительное эхо. Ликвидировать его эффект.

– Точнее не скажешь! Ликвидировать эффект эха, – Красавчик довольно потер руки, – приступай, брат!

Спайдермен снова взял Олины ладони в свои, скрестил пальцы, установил прочную связь, через руки Хлюпика мягкими волнами к Оле начало поступать тепло и уверенность в безопасности.

– Смотри мне в глаза, не отрываясь. Иди за голубым светом, погружайся в него. Важно найти человека, жизнь которого ты намерено или не намерено изменила. Нам позволено исправить ошибку до ее совершения. Ничего не бойся, сосредоточься и ныряй в меня, как в теплое, ласковое море. Ласточкой, бомбочкой, солдатиком. Или заходи в воду шаг за шагом, вскрывай память слой за слоем, вспоминай, кого обидела словом, поступком, жестом. Я сразу почую запах вины, увижу ее след.

Кружась в искрящемся водовороте, уносящем вглубь ставших огромными как омуты глаз, Ольга отдалась воспоминаниям.

Перед ней появилось заплаканное лицо жены Антона.

– Наталья. Я обманула ее. Подло и мерзко. Меня мучает чувство вины.

Красавчик тронул ее за плечо, подталкивая вперед.

– Это свежее прегрешение! Мы вернемся к искуплению чуть позже. Ныряй глубже!

Смахнув навернувшиеся слезы, Оля продолжила.

– Изменила своему парню с другом детства, с Китом, то есть Никитой, хотя он, говорят, гомосексуалист.

И вновь искушающий ангел потрепал ее за плечо.

– Проехали! Оправдываться не стоит, счет уже выставлен. На этот раз выставлен мне, как нарушавшему правила.

Не вникнув в смысл этих слов, Оля продолжала:

– Осуждала Марину за приспособленчество и блядство. А она что? Она просто выживала в Москве.

Человек Паук ухмыльнулся, с трудом удержал визуальный контакт.

– Любое блядство именно так и оправдывают – выживанием. Глубже! О чем еще сожалеешь? Только не оплакивай раздавленных после дождя червяков, прихлопнутых тапкой тараканов и мух.

Оля задумалась, вспоминая. Кого еще ненароком обидела?

– Ушла от родителей, не попрощавшись.

– Ты же извинилась. Дальше!

– Нахамила Наталье Николаевне, послала ее к черту.

– Твоя директриса давно заслужила поход, но не к черту, а к психиатру.

– Переехала Веру Артуровну.

– Мимо! Это была наша подстава.

– Бросала мужчин без предупреждения.

– Не смертельно. Хотя, некоторые из них достойны лучшего! Иди глубже!