Эффект Этоса

— Я долго пробыл здесь? Или фархканы и с кораблями способны творить чудеса?

— Вы пробыли здесь некоторое время. По вашему счету, несколько месяцев.

— Спасибо.

— Это форма платежа.

— Платежа? Я не…

— Нет. Вы должны выплатить долги, сделанные другим, и те, что образовались в итоге ваших действий. Вы прожили бы недостаточно долго, чтобы это успеть, если бы доктор Фхале не реконструировал и не укрепил некоторые ваши аспекты…

— Долги? И поэтому вы здесь?

— Вам понадобится много столетий, чтобы исправить то, что вы совершили, злоупотребив технологией, которую получил человек Десолл. Как и он.

— А что нам, по-вашему, оставалось делать? Позволить, чтобы новые миллионы оказались порабощены или убиты на протяжении поколений?

— Всегда… вы думаете абсолютными категориями.

Эти слова воспламенили гнев, близкий к ярости самого Вана. Он постарался, чтобы ответ вышел настолько холодным, насколько возможно.

— Нет, я не думаю абсолютными категориями. Как и Тристин. Но слишком многие из людей, имеющие власть, думают.

Они эксплуатируют природу других людей, чтобы искать и получать простые и абсолютные ответы. Вселенная не дает таких простых ответов. Итог — неэтичное, аморальное и невозможно жестокое поведение. Тристин годами работал, пытаясь не использовать абсолютные средства, но абсолютные средства часто оказывались необходимы, чтобы предотвратить большее зло. Он умер, всецело веря, что его величайший промах в том, что он не применил такие абсолютные средства к Ревенантской культуре намного раньше, прежде чем эта культура успела сотворить такое зло и разрушение. Я увидел, что по тому же пути движется и Республика, разве с что еще большей жестокостью, еще прямее и откровенней обращаясь к злу.

— Вы возвысили себя до божества?

— Тристин не стал бы такое о себе утверждать, я тоже. Мы — род мастеров, и мы схватили и применили самый большой молот, с которым могли управиться, потому что ничто другое не действовало.

— В вашей надменности вы полагаете, что возможно разрешение подобных действий для вашей природы.

И Ван оцепенел на миг, утратив не только способность подбирать слова, но и наполнять их холодной уверенностью.

— В вашей надменности— наконец, ответил он, — Вы предполагаете, что разрешение невозможно, потому что вы неспособны его увидеть. Не лучше ли попытаться, чем признать промах?

Фархкан разразился кратким ироническим смехом-фырканьем.

— У вас много, очень много лет, чтобы попытаться. Больше лет и больше жизней, чем вы пожелали бы.

Холодный страх пробежал по телу тарянина, постигшего значение слов собеседника. Он не имел представления, как они этого добиваются, но понял со всей ясностью, что для него закрыт неожиданный выбор, сделанный Тристаном.