Эффект Геллера

Позднее я был вовлечен в еще более тревожный эксперимент, опять же не имея поначалу никакого понятия о его настоящей сути. Как выяснилось позже, цель опытов, проводимых на специальной экспериментальной базе, состояла в изучении изменения поведения людей под воздействием телепатического внушения. Среди тех, кто подвергался опытам, были заключенные, люди с психическими и умственными отклонениями, а также студенты, решившие подзаработать. Продолжалось все это два месяца, в течение которых передо мной стояла задача работать с пациентами в трех различных направлениях: во время сна, после пробуждения и под гипнозом. Я не имел возможности разговаривать ни с кем из этих пациентов и мог только наблюдать за ними из соседней комнаты через специальный проем в стене.

В процессе экспериментов мне приходилось выполнять целый ряд заданий: будить людей ото сна, внушать в их сознание какие-то определенные мысли, побуждения, навязывать те или иные действия, заставлять выдавать необходимую информацию.

Я так и не узнал, насколько успешными были эти опыты, потому что в какой-то момент понял, насколько опасно и безнравственно вторгаться в сознание других людей, вмешиваться в их мыслительный процесс, — и я прервал эту работу.

В одном очень несложном опыте, который мне в целом хорошо удался, меня использовали как человеческий детектор лжи. Я должен был сказать, говорит ли пациент правду или лжет. Причем просили это сделать в трех разных ситуациях — в личной беседе, по телефону и на магнитофонной записи. Я почувствовал, что удачнее действую тогда, когда идет непосредственный, живой разговор. Это был скорее оборонительный, а не агрессивный тип эксперимента, и поэтому я не возражал против него.

Примером иного свойства может послужить случай, когда меня привезли на большую свиноферму, в загон для крупных свиней, и попросили попытаться остановить работу сердца одного из животных. Хотя в то время я еще не был вегетарианцем, но тем не менее не имел ни малейшего желания делать подобные вещи. Поэтому я провел в лаборатории, ничего не предпринимая, несколько дней, а затем покинул ее.

Конечно, меня интересовал вопрос, могу ли я сделать это в принципе? Думаю, что смог бы, если бы достаточно попрактиковался и потренировался, хотя, разумеется, ни при каких обстоятельствах не стал бы этого делать. Вспоминая о том, как мои телепатические силы восстали против той глупой рулеточной авантюры в Лондоне, не берусь гадать, что произошло бы со мной и с моей жертвой, если бы я хоть раз попытался использовать свои способности для прямой агрессии, нападения, убийства.

Когда меня тестировали в национальной лаборатории Лоуренса Ливермора, один из сотрудников службы безопасности — Рон Робертсон из Комисии по атомной энергии поинтересовался, мог ли кто-нибудь, вроде меня, вызвать ядерный взрыв или, скажем, сделать так, чтобы что-то в реакторе неправильно сработало. «Для этого всего-то и нужно сдвинуть на тридцать сантиметров в сторону предмет в полсантиметра длиной и меньше четырех граммов весом» — так процитировал мне его слова Уилхелм Вильгельм, упомянув об этом в связи с сообщением о ничем не объяснимых взрывах бомб на борту американских кораблей во Вьетнаме, заметив при этом, что в Станфордеком институте мне уже удавалось передвигать предметы весом до полутора граммов.

Через некоторое время меня пригласили в столь же секретное учреждение в другой стране, где один человек, который, насколько я знаю, не имел никакой связи с ливерморскими учеными, попросил меня сделать именно то, о чем так интересовался Робертсон. Ядерные боеголовки были настоящие, хотя, конечно же, они не были заряжены. Во время эксперимента боеголовки были отгорожены от меня экраном — так, чтобы я не мог видеть, сумел ли я воздействовать на них или нет. И потом мне об этом никто ничего не сказал.

Возможно, вы уже поняли, почему я с некоторых пор больше не служу делу науки. У меня осталось очень много друзей среди ученых. И когда-нибудь я обязательно осуществлю несколько важных экспериментов в таких областях, как медицина, изучение телепатии и воздействие на металлы. Но с некоторых пор я не могу всецело доверять науке, и мне надо быть абсолютно уверенным в настоящих, конкретных целях и мотивах тех людей, которые меня исследуют. Я, к сожалению, никогда не могу быть до конца уверенным в том, что знаю, на кого они работают.

Не поручусь, что отныне откажусь от всех научных исследований, но убежден, что никогда не буду иметь дело с исследованиями, оплачиваемыми из казны правительства любой страны. По опыту знаю, что они в большинстве случаев носят антигуманный характер.

Мне кажется, я сослужил определенную службу в деле научной пропаганды парапсихологических явлений. Во-первых, десятки серьезных ученых проявляют сегодня особый интерес к телепатическим вопросам, который, возможно, и не возник бы, если бы не проведенные мной исследования этого феномена. Это не бахвальство, а то, что мне говорили сами ученые.