Эффект Геллера

Следует уточнить, что эти фантазии были совершенно естественными. У нас есть свидетельства миссис Агротис и Джозефа Чарльза, и нет сомнения в том, что многие ученики и учителя колледжа Терра Санта в Никосии до сих пор помнят, какое неизгладимое впечатление производили на них рассказы и номера Ури. Ни Пухарич, ни Геллер их не придумывали. Они просто были внутри и вырвались наружу благодаря благотворному воздействию гипнотического транса. Вполне вероятно, что они не являются правдивыми на все сто процентов, как не являются реальными сновидения, однако, без сомнения, они были внутри Ури. Повторю, что для меня загадкой является то, как они туда попали.

Как только между исследователем и испытуемым установилось взаимопонимание, крепнущее с каждым днем благодаря общему интересу к внеземным проблемам, парапсихические возможности Ури стали развиваться с невероятной быстротой. То же происходило и с его и без того крепкой уверенностью в самом себе. Он был окончательно подготовлен к тому, чтобы начать карьеру «звезды» парапсихологии.

Однако с самого начала совместной работы с Пухаричем Ури дал понять, что в этой жизни он по-настоящему желает одного — стать богатым и знаменитым. Тут нет ничего удивительного, поскольку это были амбиции единственного ребенка в семье, где привыкли к скромности, в то время как он уже больше года выступал на эстраде, и выступал весьма успешно.

Что бы мы не думали о внеземных теориях Пухарича, мы обязаны ему многим. Именно благодаря его усилиям Геллер переступил порог научной лаборатории, чего ему никогда не хотелось. А почему, собственно, он должен был хотеть этого? Это все равно что попросить, скажем, Ицхака Перльмана принять участие в серии лабораторных опытов по изучению звука вместо того, чтобы слушать его игру на скрипке на сценах всего мира?

Начиная с 1971 года карьера Геллера представляла собой прежде всего успешные ответы на вызовы других. Хотя на протяжении 15 лет сценарий его выступлений на сцене не менялся, он не мог не ответить на вызов, сделанный в форме вежливого предложения, а не в форме, не терпящего возражения приказа «сейчас или никогда», который так любят люди из враждебного лагеря. Но ему первому пришла в голову мысль выступать перед публикой — его сценическая карьера складывалась постепенно, начиная с выступлений перед Шипи и Ханной Штранг, экспромтом в домах друзей, выступлений в школе, организованных Шипи (которому в то время было 14), и кончая выступлениями перед публикой, которые бы он, вероятно, продолжал бы всю оставшуюся жизнь, не направь Пухарич его карьеру в другую сторону.

Идея использовать талант Ури в серьезных делах, таких, как разведка нефти и минералов, принадлежала сэру Валу Дункану из Рио Тинто-Цинк. Позже это предложение настойчиво повторили несколько серьезных бизнесменов, из которых двое, Клив Менелл и Питер Стерлинг, разрешили делать ссылку на них. Я встретился и с третьим, прилетевшим в Лондон в 1985 году, проделав путь в несколько тысяч миль с единственной целью обеспечить безопасность деятельности Ури. Он не разрешил цитировать себя, позволив только обнародовать тот факт, что он даже не предупредил свое начальство об этой поездке. У меня создалось такое впечатление, что он прекрасно знал, что делал, подтвердив тем самым наблюдение Ури, что люди «наверху» не задаются вопросом об истинности его способностей, они просто делают так, чтобы эти способности приносили практическую выгоду.

Человек, назвавшийся Майком, пытался втянуть Геллера в шпионскую деятельность, а множество американских таможенников, агентов ФБР и работников службы по борьбе с наркотиками по своей собственной инициативе обращались к нему с просьбой помогать в розысках похищенных, трупов и злодеев. Его успехи в этих областях были не столь впечатляющими по вполне понятным причинам: по натуре он артист, а не секретный агент, и у него появились бы основательные причины беспокоиться о своей безопасности, если бы стало известно, что он является детективом-телепатом, который не имеет право на ошибку.

Карт-бланш на то, чтобы Ури расширил горизонт своей деятельности, был получен благодаря двум влиятельным израильтянам: Амнону Рубинштейну, ставшему впоследствии министром связи, и министру обороны Моше Даяну. Рубинштейн, в доме которого Ури провел один из первых публичных сеансов, выступал в роли советчика и до сих пор поддерживает дружеские отношения с Ури. Что касается Даяна, то мы должны учитывать, что он обращал внимание только на тех, о которых, как он считал, ему следует все знать. Единственная услуга со стороны Ури, которую он позволил тому оказать, заключалась в том, что Ури помог отыскать несколько гончарных изделий во время археологических раскопок. Я бы сильно удивился, если бы Даян отказался от дальнейшего использования способностей такого рода.