Эффект котика (СИ)

– Повтори-ка мне условия, – потребовал Капитан Зимбабве, когда все Отомстители вышли из подворотен посмотреть, как их босс будет соревноваться в поэзии со львом. К слову, большинство членов его команды вполне спокойно слушало Джастина Бибера и было напрочь лишено чувства прекрасного, а потому на котоута рядом с собой не отреагировало никак. Тем более, что Нагаш молчал, и ничем не выдавал своего инопланетного происхождения. – Мне нужно только прочесть стишок, который будет лучше, чем стишок этого вашего... что это, кстати? Лев? Лигр?

– Котоут, – ответил Тайн. – Именно. Если ты сможешь, разумеется.

– А этот ваш котоут вообще по-человечески говорить может? – Зимбабве с сомнением оглядел степенно вылизывавшего переднюю лапу Нагаша.

– О, не сомневайся, здесь никакого подвоха. Итак, участники готовы? – Тайн дождался кивка и добавил: – Тогда ты первый, Капитан. Покажи нам суровый южный рэп.

– Тебе надо лечиться от стереотипов, – глядя на него как на придурка, ответил Зимбабве и решил уточнить в последний раз. – Я могу что угодно срифмовать?

– Конечно, – развел руками Тайн.

– Даже без смысла?

– Как хочешь.

– Вы все конченые ушлепки, – сообщил им Зимбабве, подумал немного и срифмовал:

Розы, грозы, паровозы,

Меч, машина и стекло,

Начинаются морозы,

Что-то по стеклу стекло.

Отомстители сдержанно зааплодировали.

– Неплохо, – с невольным уважением признал Гарст.

– А теперь наша очередь, – сообщил Тайн. – Нагаш, будь любезен, прочти Капитану Зимбабве что-нибудь из своего раннего.

– Ты уверен? – спросил Нагаш, смущенно переминаясь с лапы на лапу и не замечая, как вытянулись лица Отомстителей, когда «котик» заговорил. – Они не очень хороши. Мне кажется, то, что я придумывал потом, намного лучше.

– Не волнуйся, – утешил его Тайн. – Даже чего-то раннего будет вполне достаточно.

– Хорошо, как скажешь, друг Лео Ашера. Я буду очень рад вам помочь, – Нагаш аккуратно уселся на асфальт, обернул лапы хвостом и продекламировал с выражением:

Не считая шагов, я бегу торопливо

За пронзительно огненным солнца клубком,
Мимо катятся дни, будто волны залива,
Я бегу, не гадая, что будет потом.
От подстилки до ямы не больше полшага,
Не подскажет судьбу лапы след на песке,
Я охотой и бегом пишу свою сагу,
Красным запахом крови и пульсом в виске.

В наступившей после тишине, Нагаш смущенно потер нос лапой и сказал:

– Это просто действительно раннее стихотворение. Если хотите, я могу прочитать что-нибудь еще.

Впрочем, его уже никто не слушал.

– Так, – выдавил наконец Капитан Зимбабве и повернулся к своим людям. – Так. Сейчас мы валим отсюда и идем проверяться на воздействие психотропов. Я хочу знать, какого хрена мне глючится неудачник Облом, его придурки-друзья и говорящий белый лев, который читает стихи. Валим отсюда, срочно.

Глядя им вслед, Тайн даже помахал рукой:

– Видишь, Ашер, какой силой иногда обладают правильные стихи.

***

За всю свою жизнь Ашер множество раз думал – вот оно истинное безумие, дно разложения, ниже падать некуда. Он думал так, когда написал свой первый стих, когда впервые надел костюм Человека-Поэта, когда оговорился перед рядовыми и назвал АКМ-47 АВМ.

Но тот вечер, и последующая ночь, когда они стихами прогнали Отомстителей, а после уже без стихов ловили нечистых на руку дельцов со склада, выделялись даже на фоне самых безумных событий в жизни Ашера.

И все же самым безумным, удивительным и парадоксальным стало то, что в квартиру Ашера они с Нагашем вернулись вместе.

Котоут – а после десятка историй про родную планету Нагаша, о которой Ашер не спрашивал, но все равно услышал, он начал привыкать к этому названию – шел рядом, переливался в свете ночных фонарей, рассказывал какую-то ерунду о клубках, и казался до странности домашним.

А потом они пришли, и Ашер сам открыл ему дверь, и, вероятно, это был какой-то особый котячий гипноз.

Нагаш говорил, и говорил, и не затыкался даже в квартире, но спать не хотелось, и прерывать его, как ни странно, тоже.

Ашер сказал ему ближе к утру:

– Черт с тобой. Я признаю, что ты настоящий, можешь оставаться, у тебя неплохо получилось работать в команде.

– Это здорово, Лео Ашер. А можно мне спать с тобой на одной подстилке? Просто пол такой неудобный, – ответил ему Нагаш.

– Не наглей. Ты только первый день у меня дома.

– В благодарность я мог бы помочь тебе придумывать стихи. У тебя, кажется, не очень хорошо получается. Подумай сам, здорово же будет.

– Стихи?

– Ага.

– Вместо меня?

– Конечно, мне не трудно.

– Забирайся, – согласился Ашер, отодвигаясь и освобождая ему место. – Только веди себя прилично. Может, я признал, что ты есть, и пустил в свою постель, но вот на твое мур-мур я точно не соглашусь никогда. Мне это не нужно. В этом я никогда не уступлю. Никогда.

– Мне кажется, Лео Ашер, – сказал ему Нагаш, запрыгивая на диван, – ты зря загадываешь.