Эффект Лазаря

От небрежности, с которой Гэллоу это заявил, у Теджа дух перехватило. О загадочных гибербаках – анабиозных камерах – среди островитян ходили легенды. Что могло содержаться в этих контейнерах, кружащих вокруг Пандоры? Вернуть эти контейнеры, увидеть воочию, что в них… за такое что угодно отдашь – хоть бы и веру в Божество Корабль, которую разделяло множество людей.

– Вы шокированы, – заметил Гэллоу.

– Я потрясен, – поправил его Тедж.

– Все мы воспитывались на вере в Вознесение. – Гэллоу указал вверх. – Там нас ожидает жизнь.

– Эти гибербаки, – кивнул Тедж, – наверняка содержат множество жизненных форм с… с Земли.

– Рыб, животных, растения, – подхватил Гэллоу. – И даже людей, – он ухмыльнулся. – Нормальных людей, – он махнул рукой в сторону сотрудников базы. – Таких, как мы.

Тедж с трепетом вздохнул. Да, хроники упоминали о гибербаках, где содержались люди, вообще не затронутые генетическими махинациями Хесуса Льюиса. Эти люди в камерах заснули в иной звездной системе, не подозревая о кошмарах, ожидавших их по пробуждении.

– Теперь вам известно все, – сказал Гэллоу.

– Мы и не подозревали, – ответил Тедж, откашлявшись. – То есть… КП ни словечком не обмолвилась…

– А КП ничего и не знает об этом, – пояснила Алэ. В ее голосе отчетливо слышалась предостерегающая нотка.

Тедж взглянул через плазмаглас на пусковую установку.

– Об этом она, конечно, знает, – добавила Алэ.

– Это дело благочестивое, – пояснил Гэллоу.

– Но наших ракет никто не благословлял, – подытожила Алэ.

Тедж уставился на иллюминатор. Он никогда не считал себя глубоко верующим, но эти морянские откровения его растревожили. Алэ явно сомневалась в том, как Гэллоу истолковал архивы Редута, но все же… благословение имело бы смысл… на случай, если…

– Каков будет ваш ответ, морянин Тедж? – спросил Гэллоу.

Морянин Тедж!

Тедж окинул диким взглядом Гэллоу, явно ожидавшего ответа на вопрос. Вопрос. О чем это он спрашивал? Теджу не сразу удалось припомнить слова этого человека.

– Мой ответ… да. А островитяне… я имею в виду, по поводу этих ракет… может, они все же должны быть проинформированы?

– Они? – Гэллоу расхохотался. Смех так и сотряс его прекрасное тело. – Вот видишь, Карин? Его прежние соотечественники уже «они».

Прикосновение ребенка учит рождению, и наши руки – свидетели этого урока.

Керро Паниль, из Анналов

Ваата не пробуждалась по-настоящему. Она лишь касалась краешка теней бодрствования. Воспоминания наполняли ее нейроны, словно отростки келпа. Иногда ей снились сны келпа. Частенько эти сны включали в себя дивное зрелище – дирижаблики, наполненные спорами газовые пузыри, которые умерли, когда умер изначальный келп. Когда ей снились такие сны, в ее питательную ванну стекали слезы – слезы горя по этим огромным шарам, принадлежащим небу и бороздящим его миллионы лет на крыльях вечернего бриза. Дирижаблики из ее снов крепко держали свой балластный камень двумя самыми длинными щупальцами, и Ваата ощущала утешительную твердость тесно прижатого камня.

Думы и сами были для нее подобны дирижабликам или шелковым нитям, реющим во мраке ее разума. Иногда она прикасалась к бодрствованию Дьюка, плывущего подле нее, и осознавала окружающее через его мысли. Раз за разом она заново переживала вместе с ним ту жуткую ночь, когда гравитационное смещение двух солнц Пандоры уничтожило последнее людское обиталище на хрупкой суше планеты. Дьюк постоянно позволял своим мыслям соскальзывать в это воспоминание. И Ваата, связанная с перепуганным мутантом, словно двое морян-ныряльщиков, связанных единым страховочным тросом, была вынуждена заново создавать сны, которые утешали и исцеляли страхи Дьюка.

– Дьюк спасся, – шептала она в его разуме, – Дьюка взяли в море, где Хали Экель исцелила его ожоги.

Тогда Дьюк хныкал и поскуливал. Пробудись Ваата, и она бы услышала его собственными ушами, ибо Ваата и Дьюк находились в одном помещении в Центре жизнеобеспечения Вашона. Ваата лежала, почти полностью погруженная в питательный раствор – чудовищная гора розовой и голубой плоти с явными человеческими женскими чертами. Громадные груди с гигантскими розовыми сосками вздымались из темного питательного раствора, словно две горы из коричневого моря. Дьюк дрейфовал рядышком – ее спутник, привычный отзвук в бесконечности ментального вакуума.

На протяжении поколений их питали и почитали в центральном комплексе Вашона – обители капеллана-психиатра и Комитета по Жизненным Формам. Моряне и островитяне несли караул возле этой парочки под руководством КП. То было ритуальное наблюдение, которое со временем разъедало ту почтительность, которую обитатели Пандоры еще в раннем детстве перенимали от родителей.

«Эти двое всегда были такими. Они всегда были здесь. Они – наша последняя связь с кораблем. Пока они живы, Корабль с нами. Это БогоТворение удерживает их живыми так долго.»