Эффект Лазаря

– Мы тут все вычистим, когда переберемся на сушу, – сказал Бретт. Он взглянул на огромную скальную массу, в свете звезд возвышающуюся над Вашоном. Туда ли следует отправиться им со Скади? Или им следует вернуться вниз и трудиться, возводя другие участки суши, подобные этому?

– Это там не Бретт ли Нортон? – окликнул его чей-то голос из гавани.

– Здесь я!

– Твои родные ждут тебя в Галерее Искусств. Говорят, что прямо дождаться тебя не могут.

– Вы им не скажете, что я буду ждать их в «Бубновом тузе»? – спросил Бретт. – Я хочу их познакомить кое с кем из моих друзей.

– Господи Исусе! – Голос стоящего за спиной у Бретта Бикеля был полон дикого изумления. – Только посмотрите на всех этих уродцев! Да как, черт возьми, такие люди вообще живут на свете?

– Пресчастливо, – отрезал Бретт. – Привыкай к ним, клон. Для нас они прекрасны. – Он осторожно потеснил Скади, давая понять, что хотел бы покинуть свое место за пультом.

Они вместе покинули свои места и посмотрели на возвышающуюся над ними фигуру Бикеля.

– Как ты меня назвал? – осведомился Бикель.

– Клон, – повторил Бретт. – Каждое живое существо, которое Корабль принес на Пандору, было клоном.

– Ага… ага… – Бикель потер подбородок и выглянул в гавань. Новоприбывшие возвышались над островитянами.

– Помоги нам Иисусе, – прошептал Бикель. – Когда мы создавали Корабль… мы и не подозревали… – Он покачал головой.

– Я бы на твоем месте был поосторожнее, рассказывая о Корабле, – предостерег Бретт. – Некоторым БогоТворителям это может не понравиться.

– Хочешь – глотай, не хочешь – давись, – огрызнулся Бикель. – Корабль был создан людьми. Такими, как я. Нашей целью было создание машинного разума.

– А когда вы преуспели в создании этого… разума, – подхватила Скади, – он…

– Он одержал верх, – произнес Бикель. – Заявил, что он – наш бог и потребовал, чтобы мы решили, каким образом будем его боготворить.

– Как странно, – пробормотала Скади.

– Лучше вам сразу в это поверить, – заявил Бикель. – Здесь хоть кто-нибудь знает, как долго мы пробыли в гибернации?

– А какая разница? – вопросом на вопрос ответил Бретт. – Вы здесь, и вы живы, и из этого вам и следует исходить.

– Эй, малыш! – окликнул его Твисп из коридора. – Пошли! Я буду ждать тебя у причала. Столько всего случилось. Тут повсюду морянские подводные патрули – рвачей отстреливают. Рвачи тоже рвутся на сушу.

– Мы идем. – Бретт взял Скади за руку и направился в коридор.

– Ваата и Дьюк исчезли, – сообщил Твисп. – Кто-то открыл бассейн, и они просто исчезли.

Бретт заколебался, чувствуя, как вспотела его рука в руке Скади. «Гэллоу?» Да нет, Гэллоу был мертв. Может, кто-то из людей Гэллоу? Бретт ускорил шаги.

Хриплый звук донесся из гавани, эхом отдаваясь в коридоре.

– Что это было? – спросила Скади.

– Ты что, никогда кукареканья не слышала? – осведомился Бикель, следовавший за ними на небольшом расстоянии.

– Их дирижаблики принесли. – Твисп вышагивал впереди. – Петухами называются. Это что-то навроде крикс.

В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир.

Христианская Книга мертвых[7]

Ваата покачивалась на ложе из побегов келпа, голова ее была приподнята достаточно высоко, чтобы видеть поверх головы Дьюка, уснувшего в изгибе ее могучего левого локтя. Восход Малого солнца заливал всю эту сцену резким горизонтальным светом. Небольшие волны подымались и опускались, их гребни увлажняли могучие листья.

Когда любой из них начинал испытывать голод, микроскопические реснички келпа проникали в кровоток, вливая питательный раствор – от келпа к Ваате… от келпа к Дьюку. А от Вааты текла в ответ генетическая информация, сохраненная в нетронутом виде в ее клетках – от Вааты к Аваате.

«Какое чудесное пробуждение», подумала Ваата.

Любопытные отростки келпа добрались до ее бассейна там, в Вашоне, а вслед за ними и большая волна, которая смыла прочь и наблюдателей, и капеллана-психиатра. Отростки нежно обхватили ее и Дьюка и увлекли их в море на поверхность ночьстороны. А там быстрое течение повлекло их прочь от поврежденной туши Вашона.

На некотором расстоянии от Вашона щупальца дирижабликов извлекли их обоих из моря и принесли в это место, где не было ничего, кроме моря.

В объятиях щупалец дирижабликов Ваата и пережила свое настоящее пробуждение.

Как чудесно… все эти сохраненные человеческие жизни… голоса… как замечательно. Странно, что некоторые из голосов возражали против пребывания в келпе. Она слышала разговор между Аваатой и одним таким по имени Киль.

– Ты меня редактируешь! – Заявил Киль. – Мой голос имел свои недостатки, и я всегда мог их слышать. Они были частью меня!

– Теперь ты пребываешь в Аваате. – Как всепоглощающе, как успокоительно звучит этот прекрасный голос.

– Ты делаешь мой голос безупречным! Прекрати это!

И верно, когда она вновь услышала голос Киля, он звучал по-иному, с хрипотцой и горловыми покашливаниями.

– Ты думаешь, что говоришь на языке моего народа, – обвиняюще произнес Киль. – Что за чушь!

– Аваата говорит на всех языках.