Эффект Лазаря

— А что, морянские семьи живут раздельно?

— Мои родители… — нахмурилась Скади. — Один упрямей другого. Они не могли ужиться вместе. Я долго жила у отца, но он… он умер. — Девушка покачала головой, и Бретт понял, что воспоминания причиняют ей боль.

— Прости, — сказал он. — А мать твоя где?

— Тоже умерла. — Скади отвернулась. — Моя мать попалась в сеть меньше года тому назад. — Горло Скади, когда она снова повернулась к Бретту, дернулось судорожным глотком. — Это было тяжело… есть один такой человек, ДжиЛаар Гэллоу, они с мамой стали… любовниками. Это было после… — Голос девушки прервался, и она резко тряхнула головой.

— Прости, Скади, — промолвил Бретт. — Я не хотел вызывать у тебя тяжелые вос…

— Но я хочу говорить об этом! Здесь, внизу, мне не с кем… то есть ближайшие друзья этой темы избегают, а я… — Скади потерла левую щеку. — Ты — новый друг, и ты… слушаешь.

— Конечно, но я не понимаю, в чем тут…

— Когда отец умер, мама передала… ты понимаешь, Бретт, раз мой отец — Райан Ванг, то и состояние было не из маленьких.

«Ванг», подумал он. «Мерман Меркантайл. Меня спасла богатая наследница».

— Я… я не…

— Да ладно тебе. Гэллоу должен был стать моим отчимом. Мама передала под его контроль многое из того, что оставил отец. А потом она умерла.

— Так тебе ничего не осталось!

— Что? А, ты хочешь сказать, от отца. Нет, моя беда не в этом. Кроме того, мне назначили нового опекуна, Карин Алэ. Мой отец оставил ей… очень многое. Они были друзьями.

— Но ты сказала «беда».

— Все хотят, чтобы Карин вышла замуж за Гэллоу, а Гэллоу и сам не промах.

Бретт заметил, что Скади поджимала губы всякий раз, когда упоминала Гэллоу.

— А что неладно с этим Гэллоу? — спросил он.

— Я его боюсь, — тихо призналась Скади.

— Почему? Что он такого сделал?

— Не знаю. Но он был одним из членов команды, когда погиб мой отец… и мать тоже.

— Твоя мать… ты говорила про сеть…

— Островитянская сеть. Так мне сказали.

Бретт опустил глаза, вспомнив недавнего морянина в сети.

— У меня нет к тебе враждебности, — произнесла Скади, завидев выражение его лица. — Я же вижу, что тебе меня жаль. Моя мать знала, что сети опасны.

— Ты сказала, что Гэллоу был с твоими родителями, когда они погибли. Ты думаешь…

— Я никогда ни кем об этом раньше не говорила. Не знаю, почему я рассказала об этом тебе, но я встретила в тебе сострадание. И ты… то есть я хотела сказать…

— Я тебе обязан.

— Ох, нет! Да ничего подобного. Просто… мне нравится твое лицо… и то, как ты слушаешь.

Бретт поднял глаза, и их взгляды скрестились.

— Неужели тебе некому помочь? — спросил он. — Ты сказала, что Карин Алэ… ведь ее все знают. Разве она не может…

— Я никогда не скажу такого Алэ!

Бретт несколько мгновений разглядывал Скади. На лице ее он видел потрясение и страх. Он и раньше слыхал островитянские толки о необузданности морян. Если этим историям можно верить, насилие для морян не в диковинку. Но то, на что намекала Скади…

— Ты подозреваешь, не имеет ли Гэллоу что-то общее со смертью твоих родителей? — спросил он.

Скади молча кивнула.

— Но что навело тебя на подозрения?

— Он попросил меня подписать много бумаг, а я притворилась дурочкой и спросила совета Карин. И я не думаю, что он принес мне те самые бумаги, которые показывал ей. А она пока не сказала, что мне делать.

— А он… — Бретт прокашлялся. — Я имел в виду… ведь ты… в смысле, моряне иногда очень рано женятся.

— Ничего такого не было. Разве что он часто говорил, чтобы я поторапливалась расти. Это просто шутка. Он говорит, что устал меня дожидаться.

— А тебе сколько лет?

— Шестнадцать будет через месяц. А тебе?

— А мне через пять месяцев будет семнадцать.

Скади взглянула на его иссеченные сетями руки.

— По твоим рукам видно, что для островитянина ты много трудишься. — Она мгновенно прикрыла рот ладонью. Глаза ее расширились.

Бретт слыхивал морянские шуточки насчет островитян, которые нежатся на солнышке, покуда моряне строят подводные миры. Он нахмурился.

— Какое же я трепло, — охнула Скади. — Наконец-то нашла того, кто может стать моим другом — и оскорбила его.

— Островитяне — не лентяи, — отрезал Бретт.

Скади порывисто потянулась к нему и взяла его правую руку в свои.

— Да мне довольно было посмотреть на тебя, и я сразу поняла, что все эти россказни — вранье.

Бретт выдернул руку. Ему все равно было обидно. Скади может наговорить всяких нежностей, чтобы сгладить неловкость, но правда все равно вышла на поверхность.

«Для островитянина я много тружусь!»

Скади встала и принялась убирать тарелки с остатками еды. Объедки последовали в пневматический мусоросборник в кухонной стене и исчезли с щелчками и шипением.

Бретт уставился на мусоросборник. Наверняка его обслуживают островитяне, надежно укрытые от посторонних глаз.

— Центральная кухня, да и все это жилье, — протянул он. — Это морянам все достается легко.

— Скади повернулась к нему.

— Это островитяне так говорят? — серьезно спросила она.

Бретт почувствовал, что краснеет.

— Мне не нравятся лживые шутки, — сказала она. — Полагаю, тебе тоже.