Эффект Марко

«Школьная учительница», – приклеил он на нее ярлык. Властность во взгляде, склонность к промывке мозгов, наплечная сумка под завязку набита, полуоткрыта и перекошена от многолетнего использования. Сумка не из дешевых, но в то же время и не просто декоративный аксессуар. Из разряда тех, что приобретаются на века и служат для всего подряд. В подобные сумки Марко частенько запускал руки поглубже. Он знал, что кошелек чаще всего лежит где-нибудь сбоку. А если есть внутренний боковой карман – то наверняка там.

Поэтому он прошел мимо подъехавших автобусов к светофору и принялся ждать.

Ему понадобилась всего секунда с того момента, как жертва застыла на месте, на то, чтобы обнаружить складку, куда был засунут кошелек. Затем Марко замер, пока она не начала движение вперед по переходу и его рука рывком не выскочила из сумки. Тетка почувствует небольшой удар по бедру, когда сумка окажется на своем месте, однако ее внимание будет обращено на другой объект.

И тут Марко застыл со странным ощущением в теле. Кошелек лежал у него в рукаве. Обычно его взгляд блуждал повсюду, чтобы удостовериться, что его проделку не заметили прохожие, идущие сзади, – ведь в таком случае ему было необходимо молниеносно скрыться.

Но теперь он не мог пошевелиться из элементарного чувства стыда.

Золя предостерегал их всех от этого чувства. «Вы ведь знаете, что люди не ждут от вас ничего, кроме дурного. Что цыгане носят на себе печать – им нельзя ни в чем доверять. А потому никогда не испытывайте стыда. Это те, у кого вы воруете, должны стыдиться своего недоверия, а их потери – ваша компенсация, вознаграждение».

Это была пустая болтовня, потому что стыд никуда не девался. Сам Золя никогда не промышлял на улицах, так что он ничего про это не знал – и явно не имел никакого представления о цыганах. Блеф чистой воды.

Покачав головой, Марко посмотрел на женщину, которая стояла в «Севен-Илевен». Она уже взяла товары, которые собиралась купить; вот-вот она направится к кассе. Возможно, Марко впервые всерьез обратил внимание на уязвимость своей жертвы. В привычных обстоятельствах он бы уже давным-давно смылся, украденные вещи находились бы в руках какого-нибудь другого члена банды, а сама жертва отправлена с глаз долой, из сердца вон. А он тем временем подыскивал бы себе следующую.

А что, если в этом кошельке, который притаился под свитером и прожигал Марко насквозь, лежало что-то, что этой женщине было бы горько потерять? Что, если в нем было что-то помимо денег и кредитных карт? Он не хотел знать этого, и точно так же не хотел, чтобы этот стыд приклеился к нему навсегда. Время, когда Золя безоговорочно определял, как Марко жить, остановилось.

И когда снова загорелся зеленый свет, он, смахнув снег с лица, быстрыми шагами перешел улицу. Этот поступок казался таким легким, но ощущение было обманчивым. Это были самые длинные в его жизни двадцать пять метров.

Когда Марко очутился у стеклянных дверей, женщина уже вовсю лихорадочно перерывала сумку. Кассир пытался выглядеть терпеливым, однако в действительности думал, что покупательница отнимает у него время, это было очевидно.

Сделав глубокий вдох, Марко увидел, что двери разъезжаются в стороны, и направился прямо к ней.

– Простите, – сказал он, протягивая ей кошелек. – Это не вы потеряли у дверей магазина?

Она замерла; черты ее лица размягчились, как пленка, заправленная в проектор и постепенно тающая на глазах. Беспокойство и волнение сменились подозрением и настороженностью, перешедшими в свою очередь в чувство облегчения, которое можно испытать, когда некий объект мчится вам в лицо – и все же пролетает в нескольких миллиметрах, не задев вас. Странно было видеть подобную реакцию, поэтому Марко приготовился во всеоружии встретить следующие секунды и предугадать возможные действия этой дамы. Если ее движения окажутся слишком резкими, он бросит кошелек и пулей бросится прочь. По крайней мере, надо не допустить, чтобы ее крепкая рука вцепилась ему в запястье.

Марко настороженно и глубоко взглянул в ее глаза, когда она наконец поблагодарила его и протянула руку за кошельком. Затем чуть поклонился и быстро зашагал к выходу, по-прежнему готовый пуститься наутек.

– Стой! – прорезал ее голос пространство позади него. Вновь стало очевидно, что жизнь этой женщины была насыщена отпусканием приказов.

Марко осторожно оглянулся через плечо, отметив, что выход заблокирован несколькими новыми покупателями. Зачем вообще он решил отдать бумажник? Да они его засекли, ясное дело. Ведь все сразу поняли, что он собой представляет…

– Возьми вот это, – сказала она так тихо, что всем пришлось прислушаться. – Не много отыщется таких честных людей, как ты.

Он медленно повернулся к женщине и посмотрел на протянутую ему ладонь. В руке лежала купюра. Сто крон. И Марко протянул руку и взял деньги.