Эффект недостигнутой цели

– Я перепутал автобус и вышел на другой остановке и долго искал наш дом, – соврал Руслан. Признаваться в том, что он играл с мальчишками, было куда опаснее. Отец велел ему не задерживаться и возвращаться домой сразу же после уроков.

– Ты долго искал дом? – в тоне его голоса проскальзывали нотки бешенства, не предвещавшие ничего хорошего. – Ты уже взрослый мужик, а все еще способен заблудиться в родном городе?

Руслан смотрел на него снизу вверх, не смея отвернуться. Отец всегда требовал, чтобы он не отводил взгляд, когда с ним разговаривают.

– Почему ты молчишь? Я к тебе обращаюсь! – проорал отец и замахнулся.

Руслан втянул голову в плечи и зажмурился, но удара не последовало. Минуту отец громадой нависал над ним, а затем ушел в другую комнату, хлопая дверью. Мальчик не спешил радоваться. Он знал, что вскоре последует второй акт. И не ошибся.

Несколько часов спустя, когда за окном сгустились сумерки, отец стиснул его запястье и вытянул Руслана во двор. Долго вез его куда-то на старенькой «девятке», а потом выкинул на незнакомой улице.

– Ты должен уметь ориентироваться! Буду ждать тебя дома! – бросил он перед тем, как вдавить до упора педаль газа и исчезнуть в сгущавшейся тьме.

Маленькому Руслану хочется заплакать. Хочется, чтобы мама, которую он никогда не знал, обняла его и прижала к груди, утешила, защитила от скрывающихся в ночи чудовищ. Тогда он еще не понимает, что реальное чудовище не прячется в черных переулках, а ждет его дома с бутылкой самогонки в руке…

Руслан вздрогнул от звука ударившейся о стены контейнера волны. И сразу же почувствовал, как жидкий холод пополз вверх по ногам. Вода достигла бедер. Рана в боку снова закровоточила, насквозь пропитав перетянувшую ее ткань. Бажин понял, что начинает терять сознание. Он дернул ладонью, сжимавшей телефон, свет фонарика скользнул по потолку. И в это мгновение его внимание привлек крошечный темный шарик в верхнем углу. Сердце бешено заколотилось. Он включил на телефоне диктофон и срывающимся голосом заговорил:

«Я н-не знаю, найдет ли кто-нибудь эту з-запись. Надеюсь, что н-найдет, хотя вряд ли это что-то изменит – для м-меня так уж точно. Если уж начистоту, мне п-просто н-нужно сейчас с кем-то поговорить, пусть даже с самим собой, чтобы не сойти с ума. Меня зовут… Впрочем, это уже не имеет значения. В-важно лишь то, что я не п-понимаю, почему очутился здесь. Сегодня двадцать восьмое марта. Девятнадцать тридцать пять… Через час, м-максимум через два, я умру. Просто истеку к-кровью – мне не удается ее остановить. Но даже если получится каким-то образом п-продержаться д-дольше, я все равно умру – утону, если не придумаю, как в-выбраться из этого ч-чертова контейнера. Вода прибывает…»

* * *

Тренировка получалась нервной. Сомов не мог избавиться от мыслей о новичке и то и дело прикрикивал на учеников, маскируя собственную растерянность. Почему Бажин упорствует? Почему не отвечает на элементарный, в сущности, вопрос? Если ему есть что скрывать, он мог бы придумать правдоподобную версию. Разумеется, Сомов бы ее проверил, но по крайней мере чужак бы выиграл ценное время. Однако он просто молчал, то ли потому, что затеял хитрую игру, то ли потому, что в самом деле невиновен…

Сомов уже сто раз пожалел, что пошел на столь отчаянный и, если быть честным, глупый шаг. Но ученики ждали от него каких-то телодвижений, и он не мог бездействовать. Василий вообще не сомневался, что именно чужак убил Малыша. Сомов тоже допускал эту мысль, однако не спешил делать выводы, не имея доказательств. Интуиция. Вот что подтолкнуло его к необдуманному поступку нахрапом взяться за Руслана. Увы, любого, кто идет на поводу у интуиции, ждут неминуемые сомнения. А правильно ли я поступил, поддавшись иррациональному чувству?..

Тренировка уже подходила к концу, когда из подсобки вынырнул Менджусов. Его лицо выражало крайнюю степень озабоченности.

– Самсонов! Последи тут, – велел Сомов.

В маленькой комнатке Менджусов сразу же подошел к столу, на котором стоял ноутбук, и повернул его экраном, где в темном прямоугольнике плеера транслировалось невнятное изображение.

– Полтора часа колупался, никак не мог вернуть сигнал с камеры, – виноватым голосом произнес Меджик. – После установки я ее протестировал, был и звук, и картинка. Когда мы вернулись в зал, я сразу кинулся к монитору, проверить ситуацию. И в итоге провозился хренову тучу времени, пока разобрался, что к чему.

– Ближе к делу, Артем, – поторопил его Сомов. – Что-то не так?

– Да вы сами посмотрите. – Он ткнул пальцем в изображение с размещенной в контейнере камеры. – Похоже, он поранился, когда упал. В темноте видно плохо, но у него точно кровотечение!

– Почему ты в этом уверен? Я ничего такого не вижу.

– А вот почему. – Меджик подвигал мышкой, открыл новый файл и вручил тренеру наушники. – Вот, послушайте запись. Это он говорит на диктофон своего мобильного.