Эффект Нобеля

Британец навострил уши, заслышав знакомо-обидное.

– Что-то подсмотрели? – Стас заговорщически подмигнул сопровождающему.

– Да ну! – Казанец развел руками. – Ближе подходишь, он прикрывается.

Сорокин подошел к верстаку, Филипп улыбнулся и прикрылся. Юноша заметил чертеж, бесцеремонно взял, зарассматривался.

– Монтажка, – зевнул Рамиль.

– Хоть габариты есть…

– Габариты и так снять можно, размеры внутренних деталей бы, материалы…

– А в чем проблема?

– Он сейчас соберет и пломбы поставит. Снял пломбы – снял с гарантии.

– Аккуратненько вскрыли, все замерили и обратно вернули. А еще лучше купили, да раскурочили… Или денег жалко?

– А вам не жалко? – В татарине проснулся патриот.

«Семеновскому тоже жалко… – подумал, но смолчал южанин. – Один компьютер на весь отдел. Кому сказать, засмеют. Интересно, сколько получает наш гендиректор?»

Сергеич безучастно сидел на табурете, достал «Приму». Едкий дымок потек в потолок.

– Донт смокинг, плиз, – взмолился Филипп.

– Не кури, Сергеич, – перевел Рамиль.

Слесарь послюнявил пальцы, затушил едва прикуренную сигарету, бережно убрал в полуразвалившуюся пачку. К запаху машинного масла, подвальности и старости добавилась гниль табака.

– А чтой-то вы так с гостем? Хоть бы толмача приставили. – Сорокин почесал под носом.

– У нас юбилей, куча делегаций понаехала – переводчики нарасхват.

Дверь широко распахнулась, и в комнату вошел импозантный мужчина. По пятам следовал оператор. Как газ, седой бодрячок заполнил помещение, источая приторный одеколон. Оператор горбился крючком под тяжестью камеры.

– А это наша лаборатория сухих уплотнений, да! – Импозант обвел рукой обшарпанные стены. – Здесь создаются и испытываются новейшие разработки. Жаль видеосъемка не может передать дух, витающий в этом помещении. Это дух инноваций! Сейчас здесь работают наши партнеры из, не побоюсь этого слова, Туманного Альбиона!

Мужчина фамильярно сжал плечи Мэннинга, жестом подозвал оператора:

– Сними все здесь, как работает.

Филипп прикрыл спиной аппарат, затараторил, замахал руками. Из всего спича Стас понял только «no camera».

– Да ладно тебе, не жмотись. – Импозант потрепал англичанина за щеку, отчего тот заговорил быстрей и обидчивей.

– И «щет» с ним! – Мужчина выдал единственно знакомое слово из английского лексикона, повернулся к Британии спиной, лицом к соотечественникам. – Сними лучше наших.

Поманил Стаса. Сорокин нерешительно оглянулся, но подошел. Костлявые «тиски» сжали юношеские плечи.

– Я не ваш, я калтыжский, – предупредил приезжий.

– Калтыжанин? – Мужчина развернул Стаса к себе. – И как там поживает наш нагнетатель?

– Нормально. Работает. – Юноша решил – речь об АО «Нагнетатель».

– Да как же он может работать, если уплотнения здесь?! Попался! – Импозант схватил Стаса за щеку, как англичанина. – Ну ладно. – Отстранил от себя и подпихнул в спину. – Это мы потом вырежем. А тебя как зовут? Ты ж наш, по лицу видно.

– Рамиль.

– Иди сюда! В кадр.

Татарин сжался в руках мужчины, а тот беззастенчиво продолжил болтать на оператора:

– Вот! Растет наша смена, поросль, так сказать! Со временем сменит меня. Сменишь меня? – Бодрячок развернул молодого специалиста к себе, вонзил глаза в глаза.

Татарчонок, как смог, пожал плечами.

– Скромняга, молодец!

Мужчина подпихнул «смену» обратно, хлопнув по попке.

– Сними нашего заслуженного слесаря, передовика производства. Сергеич, улыбнись!

Передовик улыбнулся щербатым ртом.

– Хотя нет. Сергеича не снимай, а то весь юбилей насмарку. Мы его и на доску почета не вешаем, вторая смена ночью пойдет – обосс… испугается! Га-га-ааа! Та-ак, здесь все. Пошли дальше. За мной, за мной.

Камера вслед за мужчиной исчезла за дверью.

– Что это было? – Стас потер раскаленную щеку.

– Наш директор. – Рамиль чуть не всплакнул.

– По производству?

– Генеральный.

– Ого! А ты значит ему на смену? Круто!

– Да где там, он завтра и не вспомнит, как меня зовут.

– Наши мысли материальны, думай, что станешь директором и станешь!

– Покажешь пример? – Татарин ухмыльнулся.

– Почему бы и нет? – Стас усмехнулся ответно, а про себя подумал: «Хотя у нас такой же, только играет в демократию, а за собственное кресло держится похлеще диктатора».

Мэннинг жестами объяснил – кончил, салфеткой обтер изделие. Рамиль сбегал для согласования дальнейших действий, вернувшись, провозгласил калтыжанину:

– Тебе повезло, завтра едем к вам!

– Как завтра? Мне командировочные на неделю выдали.

– Он закончил, и нас больше ничто не задерживает – чем быстрее запустим наш нагнетатель, тем лучше. Да и мы выходные проведем на море, когда еще такой шанс представится?

– Тоже верно. Только что мне теперь делать?

– Съезди в центр, погуляй по «арбату», посмотри кремль…

– Составишь компанию?

– Я бы рад, но мне еще за билетами ехать. Давай паспорт.

Красная книжка перекочевала в руки Рамиля. На обед они вышли за проходную, вместе со слесарем, виляющим сам по себе, как хвостик.

– Что-то совсем не хочется киснуть одному. – Сорокин почесал нос. – Может, по пивку?

– Мне еще после обеда работать, – пробурчал Рамиль. – За билетами ехать.