Эффект побочки

К тому времени, когда разомлевший под солнцем снег, грязными ручьями стал стекать с крыши дома, а Поэт один за другим начал плодить весенние стишки, всё было уже готово. Дата съезда была назначена, кандидаты определены и приглашены. Место сбора так же было найдено и оплачено. Это был зал одного из запущенных совковых дворцов, под названием «Сибиряк». Хлопоты по организации съезда обошлись нам в копеечку. Оплата проезда, гостиницы, банкета и аренды зала на семьдесят пять человек (слава Богу, Вождь отобрал меньше кандидатов, чем планировал), опустошили всю нашу кассу. За полтора месяца я провёл всего один «Эксп», пощипав барыг, которые грабили старушек, продавая им китайские пылесосы за баснословные деньги. Выручка была невеликой, всего в полмиллиона, но и это были деньги для нашего, внезапно обнищавшего семейства. Вождь больше не настаивал на «Экспах», ну а я и тем паче, не проявлял к ним инициативы. Наверное, Коба давал мне отдохнуть, набраться сил и приготовиться к «Большой работе». Сам же он в последнее время был необычайно бодр и весел. По его цветущей физиономии, вечно красному носу и приподнятым стрелочкам усов, было видно, что всё идёт как надо. Он ждал этого съезда, как малыш нового года, и был в приподнятом предпраздничном настроении. Этот его настрой передался всем нам. Каждый вечер мы собирались все вместе в небольшой комнате, сидели за столом, который накрывала Анечка и весело общались. Это были самые лучшие в моей жизни вечера. Вождь бесконечно шутил и рассказывал похабные анекдоты, Поэт, стоя на табуретке, зачитывал очередной шедевр, я перестреливался взглядами с Анечкой, а Монах просто улыбался, наблюдая за всем этим шалманом.

Мы были настоящей семьёй. Полноценной ячейкой, члены которой дополняют друг друга. Разглядывая эти ставшие родными лица, я думал, что не будь здесь хотя бы одного из них, вся эта гармоничная конструкция тут же бы рухнула. Вождь – строгий отец и создатель этой семьи, Саша её сердце, Монах – душа. Я же мог успокоиться тем, что считал себя каким никаким кормильцем. Но центром всего был прекрасный цветок, пьянящий аромат которого вдохновлял всех здесь присутствующих. Анечка – вот кто был настоящим знаменем нашей пока ещё маленькой партии.

Я чувствовал, что все эти милые вечера, просто затишье перед бурей, предшествие грядущего апокалипсиса, поэтому наслаждался каждым мгновением. Мне хватало, просто ловить ответный ласковый взгляд Анечки, чтобы получать ощущения гораздо более мощные чем секс. Наверное, таких же взглядов хватало и Поэту и Кобе. Дальше этих взглядов, нежных улыбок, комплиментов и стихов ни у кого из нас дело не продвинулось. Самое интересное, что все были довольны, не было ревности и желания чего-то большего. Нет, несомненно Анечка была желанна нами как женщина, но именно в этой ситуации и обстановке всех всё устраивало. Разве что, это могло не устраивать саму Анечку, но по её цветущему виду, с которым она каждый раз появлялась в нашем обществе, казалось, что и она вполне довольна. Я поймал себя на мысли, что возможно, не желаю чего то большего, чем то, что есть здесь и сейчас, потому что не вижу будущего. Нет, не нашего с Анечкой будущего, а вообще ничего. Мы все стояли на краю пропасти, и ценили каждый вдох этого разряженного горного воздуха.

Именно в эти последние дни (они оказались действительно последними для нашей группы), я впервые поговорил с Монахом. Нет он так и не произнёс ни одного слова, наш диалог был немного другим. Сначала, мне даже показалось, что я слегка двинулся умом, но позднее я понял, что это не так. Это случилось в один из вечеров. Вождь как раз закончил рассказывать злобный похабный анекдот, в финале которого Анечка поперхнулась чаем и оросила им весь стол, а Саша, корчась в конвульсиях, громко захохотал. Я тоже смеялся над тем, над чем наверное смеяться нельзя, но ничего не мог с собой поделать. В этот момент, преодолевая приступы смеха, я услышал свой голос, который говорил: «Они даже не представляют, куда их ведёт этот весельчак». Этот голос шёл вразрез с моим настроением, но звучал отчётливо и громко. Я как раз посмотрел на Монаха, когда голос продолжил, будто бы обращаясь к нему:

«Ну ты то…святой человек. Ты же не можешь не знать, к чему это всё ведёт? Почему ты так спокоен?»

«Потому и спокоен, что знаю. Я знаю чем всё начнётся и чем закончится. Первый шаг, он же последний».

«Не понимаю, о чём ты говоришь»…– Внезапно, я осознал, что разговариваю с ним. Мягкий негромкий, но глубокий голос исходил из этих светлячков, таящихся в узких дотах его глазниц.

«Каждый знает, чем всё заканчивается. Знают все, только многие держат это знание очень глубоко, вне досягаемости.»

Я снова ничего не понял, но очень воодушевился самой возможностью такого диалога.

«Почему ты здесь с нами? Разве нет другого, более достойного общества?»

«Нас не спрашивают, где мы должны быть. Каждый находится на своём месте. Я здесь, потому что так надо…»