Эффект проникновения

– Как часто бывает, планы Зорина рухнули из-за непредвиденного стечения обстоятельств. Стрельников умер, но перед смертью успел отдать кому-то рукопись и свои комментарии. Вы подозревали, что дочь Стрельникова Марина в курсе дела, так как отец рассказывал ей о своих изысканиях, о чем она сообщила приставленному к ней вашему человеку. Но Марина упорно отрицала свою причастность, и тогда вы приказали похитить ее. Вам не впервой, да?.. Автомобиль, в котором ее везли, попал в катастрофу, и Марину подобрал мой друг, Юрий Шатилов. Кстати, как вы его нашли?

– Посты дорожной инспекции… Номера машин, проезжавших в то время… Остальное нетрудно…

– Ясно. Итак, вы отправили к Шатилову боевиков с целью вторично выкрасть Марину. Зорину такой расклад не подходил. Ведь он не знал, какими именно комментариями снабдил Стрельников рукопись Гетца! А если тот все-таки докопался до подделки? Да и в любом случае Зорину было бы не в пример удобнее манипулировать вами, заполучи он рукопись раньше вас. О, ему смертельно хотелось сделать это, но пока он был бессилен… И снова вмешался случай, но теперь сыграл на его стороне. Ваши бандиты не располагали фотографией Марины, только описанием внешности. И вместо нее похитили Иру Матвееву… Ошибка выяснилась быстро. От Иры вы узнали обо мне и решили воспользоваться ситуацией. И то верно: кого еще и подключать к поискам рукописи, если не бывшего сотрудника КГБ, способного действовать независимо и кровно заинтересованного в успехе? И вот тут Зорин вас опередил. Он прислал мне записку в гостиницу от неведомого доброжелателя о том, где искать Иру. Я купился, вместо Иры освободил как будто из плена Богушевскую и угодил в их западню. А вам он успешно вешал лапшу на уши по поводу поисков Кремнева…

Оценив беглым взглядом состояние Булавина (шум и ярость, прибегая к выражению Фолкнера), Кремнев продолжал:

– Мне следовало догадаться раньше. Уж очень просто и легко получилось у меня с так называемым освобождением Богушевской, слишком настойчиво она навязывала мне Мартова… То есть Зорина, как я узнал потом из видеокассеты. Но серьезные подозрения появились у меня только после нападения ваших ребят на квартиру Игоря Зимина. Это ведь я их потрепал… Вам удалось вычислить Игоря позже, чем мне, но все-таки удалось. Зорин-Мартов не принял участия в схватке, отсиделся в ванной. Почему? На труса он не похож. Значит, подумал я, его не должны были видеть, опознать… Я проследил его до вашего дома, забрался сюда, переписал видеокассету… Ну, а потом побеседовал с Калиновой и разыскал рукопись Гетца. Вот и все. Я нигде не ошибся?

– Вряд ли, – хмуро уронил Булавин.

– Тогда рискну сделать еще одно предположение. В рукописи Гетца – точнее, в фальшивке Зорина – говорится о каких-то будущих переменах в России, но дата этих перемен вычислению не поддается. Полагаю, в этом и заключается смысл аферы. Пользуясь вашим доверием к пророчествам Гетца, Зорин намеревался предъявить вам якобы расшифрованную им дату, чтобы заставить вас сделать что-то, и не когда угодно, а в строго определенное время. Даже если вы не совсем готовы к этому… Или, наоборот, отсрочить… Но что?

На лице Булавина отразились внутренние борения. Он не отрывал взгляда от пистолета Кремнева и словно пытался собраться с мыслями.

– Болотов, – произнес он наконец. – Только это.

– Поясните.

– Генерал Болотов, популярный политик… Некоторые называют его экстремистом… Моя организация поддерживает его, планируется переворот… И теперь я понимаю второй смысл преступления в Нижельске, каким его видел Зорин.

– Второй смысл?

– Конечно! Ведь можно было исполнить и менее кровавое пророчество, но это – на руку Болотову. Дестабилизация обстановки. Чем хуже в России, тем лучше.

– Да, возможно. Но значит, вы имеете на Болотова изрядное влияние?

– Смею утверждать, что да. Без меня и моей организации он – ничто.

– Следовательно, назначение даты переворота в немалой степени зависит от вас?

– В решающей степени.

– Вот как… Но зачем Зорину потребовалось устраивать попытку переворота именно в какой-то конкретный день? Почему это для него так важно, что он пустился во все тяжкие? Если ему нужен переворот, казалось бы, не все ли равно когда… Почему, Евгений Дмитриевич?

– Понятия не имею.

Кремневу показалось, что снаружи слышен какой-то подозрительный шорох. Он быстро подошел к открытому окну, выглянул. Все как будто спокойно…

– Он лжет, – раздался голос за его спиной.

Стремительно обернувшись, Кремнев увидел стоявшего в дверях Зорина с массивным пистолетом «шварцлозе» в руке.

– Извините, что подслушал вашу беседу, – сказал Зорин с усмешкой. – Во всяком случае, часть ее. Евгений Дмитриевич, этот человек лжет. Так как книга у нас, он нам больше не нужен, но прежде чем отправить его в компанию профессору Стрельникову, я хочу, чтобы он признался во лжи.