Эффект прозрачных стен

– Я даже не знаю… Мне нужно подумать… – Ася растерянно смотрела на Ларина. – Если настоящая любовь… Наверное, на все…

– А что вы подразумеваете под словом «все»? – Ларин встал со стула и сделал шаг по направлению к Асе, переживая, что она сейчас выскользнет из палаты, и поминай как звали, а ему позарез хотелось узнать, что она скажет. Ведь наверняка что-нибудь нестандартное.

– Я когда-то очень давно читала книгу. Про любовь. Не помню, кто автор… Исторический роман… Там девушка полюбила простого парня. Он участвовал в восстании английских крестьян. Восстание было подавлено, героя казнили. А девушке за то, что она давала приют бунтовщику, присудили отрубить руку. Ту, которой она открыла ему ворота. Перед казнью палач спросил у нее: какую руку рубить. И толпа, собравшаяся на площади поглазеть на казнь, закричала: «Левую! Скажи левую». Но девушка, которая только что узнала, что ее возлюбленного больше нет, сказала: «Я так любила его, что открыла ему обеими руками»[12].

Сказав это, Ася выскользнула из палаты.

– Вот такая она, наша Ася, – сказал Федор после продолжительной паузы. И, видя, что его посетитель впал в глубокую задумчивость, счел нужным добавить: – Ты не вздумай глаз на нее положить. Она скоро замуж выходит.

Но мысли Руслана были уже очень далеко от больничной палаты, раненного маньяком Федора. Маньяк – это, конечно, интересно. Это, безусловно, востребовано. Ругать бездеятельность полиции – это всегда в тренде. И написано об этом море разливанное текстов разной степени значимости. А вот про настоящую любовь, про ту, что заставляет нас совершать поступки, не подчиняющиеся никакой логике… Нет, про любовь, конечно, написано гораздо больше, чем про полицию и маньяков. Но тема эта никогда себя не исчерпает. Ведь если что и способно спасти наш мир, стремительно скатывающийся в бездну неверия и всеобщего пофигизма, то это именно любовь. Когда без каких-либо раздумий, без какого-либо расчета, двумя руками.

Когда Ларин ушел, а то, что его посетитель был не кем иным, как покемоном Лариным, Федор понял с первого взгляда – личностью тот был довольно публичной, и на запрос в поисковике вываливался добрый десяток фотографий, Лебедев вызвал медсестру и потребовал найти его мобильный телефон. Он не помнил, как оказался в больнице, но до того, как это случилось, телефон при нем определенно был.

Получив заветный гаджет, Федор тут же набрал Крис-тине.

– Привет, а я как раз к тебе собиралась. Принести что-нибудь? – спросила она.

– Ноут, – коротко ответил Федор. – И денег закиньте мне на мобилку, чтобы я мог в Интернете пошариться.

– Хорошо.

«Интересно, сколько может стоить эпическое кольцо?» – думал Федор, бродя по ювелирным интернет-магазинам. Поспрашивал на одном из женских форумов, прикинул. Нехило, однако. Посмотрел остаток на своем банковском счете, прикинул, сколько осталось до зарплаты, и удовлетворенно хмыкнул. Наскребем.

Асе повезло – у ворот больницы выгружались из такси пассажиры. Она назвала адрес, и водитель кивнул: «Садись».

Город готовился к майским праздникам. Новенькая, с иголочки разметка и свежевыкрашенные бордюры сияли первозданной белизной, клумбы пестрели тюльпанами диковинных расцветок. В другой день Ася бы во все глаза любовалась свежей листвой. Но сейчас она испытывала только одно чувство: страх. От мысли, что через несколько минут она позвонит в дверь Тарасовых, войдет в квартиру… Воображение рисовало завешенное зеркало на входе, безутешную Ладу. А Маша? Где она? Кто отвез ее в школу? Ася с внутренним содроганием вспомнила машину Андрея Петровича с телом отца Лады на крыше. Она судорожно всхлипнула, и водитель вопросительно покосился на нее, но ничего не спросил, за что Ася была ему безмерно благодарна.

Она не воспользовалась лифтом, чтобы хоть немного оттянуть страшную минуту. Долго топталась под дверью, не решалась нажать на кнопку звонка. Нажала и испугалась его неподобающе жизнерадостного треньканья. Запоздало подумала, что уместнее было постучать. А потом дверь открылась, Ася шагнула в прихожую, и все страхи, сомнения и сожаления мгновенно отступили. Лада не плакала, и, что было для Аси не менее важно, большое зеркало на входе отражало ее испуганную физиономию. Она с облегчением выдохнула, и тут из глаз ее хлынули абсолютно непрошеные слезы. Лада обняла ее, прижала к себе. Они немножко постояли в прихожей, а потом потихоньку, не размыкая объятий, побрели в гостиную. Там рухнули на диван и сидели долго-долго, нарушая тишину лишь всхлипываниями и сморканиями и мысленно благодаря друг дружку за это поистине лечебное молчание.

Первой опомнилась Лада.

– Ты, может, кушать хочешь? Чаю или кофе?

Ася помотала головой.

– Ты хоть ела сегодня что-нибудь? Пойдем…

Лада пошла на кухню, и Ася заметила, что с тех пор, как они виделись последний раз, женщина похудела еще сильнее.

– Помнишь, где что? – спросила Лада, тяжело опускаясь на стул. – Что-то у меня голова кружится.

– До сих пор? – всполошилась Ася, чуть не уронив пластиковый контейнер с колбасой.

– Нет, ты не думай, все нормально. Просто…