Эффект прозрачных стен

– Все будет хорошо, – пообещал он. Непонятно кому пообещал – то ли Ладе, то ли самому себе, то ли яблокам на картине.

Дальше все шло по намеченному Тарасовым плану. На следующий день они расписались, а через неделю – раньше не получилось, так как у Лады не было загранпаспорта, уехали в Грецию.

Глава 3

– Женился? Ты с ума сошел! – с такими словами вошла в кабинет Прохора мать в первый же его рабочий день после возвращения из Греции.

– Почему? – хмыкнул он. – Лада замечательная девушка и обязательно тебе понравится.

– Господи, Прохор! Как можно быть таким безответственным? Мне сказали, что она простая студентка… Работает в нашем кафе…

– Да, простая! Нет, не работает. Она помогла мне создать все то, что вы с Крыловым называете общепитом. Практически бесплатно.

– И давно ты ее знаешь?

– Достаточно.

– Кто ее родители?

– Мама, я женился не на родителях, а на своей жене. Мне нет никакого дела до ее семейного древа.

– Зато, уверена, ей до твоего – есть! Не понимаю, что общего может быть у тебя с девицей из ресторана?

– Что общего? Ну, например, общий ребенок. Девочка.

– Ребенок? – мать вдруг резко побледнела и схватилась за сумку. – Твой ребенок?

– Ну да, мой ребенок. Почему тебя это вдруг так удивляет, мама? Я уже большой мальчик.

– Ты уверен, что это твой ребенок? – Мать зачем-то вытащила из сумки платок и яростно тискала его в руках.

Весь этот разговор начинал бесить Прохора. Мало того, что ему не дали купить дом под новый ресторан, теперь еще мать устраивает идиотский допрос. Тарасов всегда жалел мать, старался щадить ее чувства, но тут не сдержался.

– Мама, я знаю, что вы с Крыловым считаете меня недееспособным идиотом. Но я не хочу, чтобы мой – я подчеркиваю – мой ребенок, моя дочь выросла без отца. Я сам с десяти лет рос без родителей и знаю, что это такое. Поэтому…

– О чем ты? – перебила его мать. – Как это – без родителей? А мы с отцом не в счет?

– Конечно нет! – Прохор понимал, что нужно остановиться, что мать не заслужила этих обидных слов, но не мог. Его прямо-таки несло, словно закусившего удила коня. – Вы передали меня с рук на руки швейцарским учителям и на этом успокоились. Учись, сынок! Грызи гранит науки! Не сломай зубы!

– Ставишь нам с отцом в вину то, что ты свободно владеешь тремя языками и имеешь престижный диплом? Так тебя понимать?

– Зачем мне три языка? Я вроде не планировал работать переводчиком. Да и без диплома я бы вполне обошелся. Неужели если бы я, как все десятилетние пацаны, пинал во дворе мячик, а не забивал себе голову окололингвистической пургой, вы бы с Крыловым не взяли меня на работу? Моя карьера заранее была известна. Так почему?

– Почему заранее? Ты забываешь, что, когда принималось решение о твоей учебе, отец был еще жив. И если бы он не умер, то сидел бы сейчас в этом самом кресле. И диплом тебе ох как пригодился бы. Я ведь знаю – вторые роли не для тебя. А любой рекрутер отдаст предпочтение кандидату с более престижным дипломом. Я права?

Отвечать Прохор не собирался, да мать и не ждала от него ответа. Немного помолчав, она продолжила:

– Эта твоя девушка, Лада. А вдруг у нее проблемы со здоровьем? Надо же было все узнать перед тем, как обзаводиться ребенком.

– Нет у нее проблем, – зло отозвался Тарасов.

– А у родителей?

– У нее отец бывший военный. Больного в армию не взяли бы.

– А мать? Кто ее мать?

– Не знаю и знать не хочу. В конце концов, мы столько денег влупили в медицинское оборудование, что наверняка вылечим любую болезнь. И вообще, давай решать проблемы по мере их возникновения. Заболеет – будем лечить, а пока говорить не о чем.

И ведь правду говорят – мысль материальна. Лада действительно заболела. Нет, не сразу после разговора с матерью. Сначала она родила дочку. Тарасова черт дернул присутствовать на родах. «Это первый и последний раз!» – поклялся он себе, с ужасом глядя на жуткий окровавленный комок в руках акушерки. Но когда этот комок, отмытый и завернутый в белоснежную пеленку, оказался в его руках, когда он увидел прилипшую ко лбу мокрую челку и огромные глазищи, Прохор почувствовал вселенскую нежность и всепоглощающую любовь к этому крошечному созданию. И этих нежности с любовью было столько много, что хватило бы еще на десяток младенцев с мокрыми челками.