Эффект птеродактиля (СИ)

- Есть ритуал, – ответил дед, – старинный и жестокий. Глава Рода я. И я беру на себя часть долгов и вины сына. Потому что в том, что с ним случилось, есть и моя вина.

Барти опустил глаза.

- Поэтому я хочу, девочки, чтобы у каждой из вас был артефакт, который подаст мне сигнал, если с вами что-нибудь случится. Думаю, вы понимаете, что меня могут принудить поступить каким-либо образом, шантажируя вами.

Мэгги коротко вздохнула. Видимо, для нее было шоком, что такой важный человек, как мой дед, заботился и о ней. И его можно шантажировать, угрожая ей.

- Сэр, – медленно проговорила я, – а где можно узнать все про Турнир, который сейчас происходит в Хогвартсе? Может ли он служить инициацией? Или подготовкой к какому-либо ритуалу?

Дед откинулся в кресле.

- На основании чего ты делаешь такие выводы, Гермиона?

- Поттера ввели в Турнир против правил. До этого Турнир не проводился несколько веков. С некоторой натяжкой можно предположить, что Поттер и Турнир связаны между собой.

Дед кивнул.

- Первое испытание – драконы, а это огонь. Второе, скорее всего, связано с водой, вопли из золотого яйца похожи на пение русалок на человеческом языке. Насчет третьего я пока не уверена, но в ритуалах часто используют лабиринт. Значит, в конце будет что-то еще. А раз Поттера так нагло впихнули в Турнир, то именно он и придет к финишу первым. Вернее, его к нему приведут.

- Гарри сказал, что ему намекали использовать метлу, – тихо сказала Мэгги, – прямо советовали. Ведь он хорошо летает. Это было бы намного опаснее того заклинания, что он использовал, конечно. Но я хочу сказать, что ему подсказывали.

- Кто подсказывал? – спросил дед.

Она покачала головой.

- Я не стала выспрашивать.

Это было разумно с ее стороны. Некоторые вопросы задавать не стоило.

- А из-за этого артефактного глаза к нам не могли лезть? – спросила я. – Хотя глаз – это не главное. Сэр, как можно установить, что человек жив? Это очень важно.

- Я уже думал об этом, – вздохнул дед, – слишком мало информации.

- Это может быть какая-то моя вещь, – сказал Барти, – что-то, что принадлежало мне. Что-то… Мерлин…

Дед удивленно повернулся к нему.

- Футы и футы пергамента, исписанного моей рукой. Колдографии. Помнишь, ты рассказывал, что у магглов даже услуга есть: люди с необычными способностями могут определить по фото, жив человек или нет. Может быть, и по колдофото это можно?

- Я спрошу, – проговорил дед. – И как раньше в голову не пришло? У кого могут быть твои снимки? Хотя… нужно еще, чтобы этот маг знал про наработки магглов. А это… это Дамблдор. Он может что-то узнать от магглорожденных. И использовать. Но… что же делать?

- Мы привыкли оберегать волосы, частицы кожи, ногти, телесные жидкости, – пробормотал Барти, – и забыли об изображениях. Хотя о портретах помним. А вот об обычных снимках, которых у каждого множество... Как все просто! До ужаса просто!

- Мы же не можем уничтожить все твои колдографии, – сказала я, – то есть, разорить школьный архив, конечно, можно. Но в кабинет директора нам хода нет. А ему и одной колдографии хватит. Разве что они как-то уничтожаются при ритуале.

- Значит, он все время знал, – тихо проговорил дед, – засек меня с чем-то. И ждал. Терпеливо ждал. Тварь. А теперь ему зачем-то нужен Барти. Неужели для этой безумной постановки с Поттером?

Барти тяжело вздохнул.

- Ты этот глаз исследовал? – спросила я. – Это действительно протез? Просто странно, что если это протез, то он существует в единственном экземпляре.

Барти с благодарностью принял перемену темы.

- Разумеется, это не обычный протез. Это «Глаз Вотана». Знаешь легенду?

- Вотан пожертвовал своим правым глазом, чтобы испить из источника мудрости, – сказала я. – И где здесь связь?

- Связь есть, – сказал Барти, – глазом можно пользоваться и так, есть определенные заклинания. Он позволяет видеть сквозь преграды и определять чары. Мантия-невидимка для него тоже не помеха. Но лучше всего он работает, если замещает настоящий глаз живого мага и связан с ним ритуалом. То есть, пожертвовав настоящим глазом, маг получает дополнительные способности.

- Значит, этот псих Моуди… – пробормотала я.

- Да, это не было ранение. Ногу и кусочек носа он действительно потерял в бою, а вот с глазом расстался добровольно. Меня больше интересует, откуда взялся сам артефакт. Это немецкая разработка времен последней мировой войны. Их было-то немного, слишком сложны в изготовлении. Несколько сдуру уничтожили. Когда спохватились, было поздно.

- А ты откуда знаешь? – прищурилась я.

- Записи сохранились.

Я внимательно посмотрела на деда и отца.

- Только не говорите, что кто-то из предков присвоил архивы «Аненэрбе», – сказала я.

- Все архивы моему отцу не достались, – притворно вздохнул дед, – но кое-что ухватил. Мы, Краучи, тащим в дом не золото, а знания.

- Которые всегда могут принести золото, – пробормотала я. – Вот это да! Да это же бомба! А кто может знать, что архив у нас в поместье?