Читаем Эффект пустоты полностью

Эффект пустоты

Я удивлена. Если у кого-то проблемы — разбитое сердце, смерть в семье, плохие волосы — все идут к ней. Вот почему все любят мамин паб: люди хотят поговорить с ней и между делом выпивают несколько рюмок. Она считает, что главное — это умение слушать.

Чуть позже голоса смолкают. В доме становится тихо и темно. Мне понадобилось много времени, чтобы научиться засыпать в полном безмолвии. После Лондона с его движением, сиренами, песнями и криками людей на улицах тишина этого особняка кажется оглушительной.

Вот что мне сейчас нужно сделать: я должна вспомнить. Если сумею ясно представить тот момент, когда увидела Келисту, то, возможно, это как-то поможет.

Как я и сказала Каю, у меня фотографическая память, но только если я обращаю на предмет пристальное внимание. Наверное, так тогда и произошло, раз я сразу узнала Келисту на фотографии. Фокус в том, чтобы освежить воспоминания по прошествии такого отрезка времени, найти ниточки, которые приведут меня туда. Тогда я смогу все рассмотреть в деталях, как на видеозаписи, — нажимая на паузу, проматывая, просматривая снова и снова…

Думай, Шэй, думай…

9

КЕЛЛИ

ШЕТЛЕНДСКИЙ ИНСТИТУТ, ШОТЛАНДИЯ

До начала отсчета 24 часа

Сама виновата. Надо было уходить из холодного помещения вслед за ученым, но я так разозлилась, что не поняла, где я, пока дверь не захлопнулась. Потом погасли лампы, и я осталась одна.

Жму на стены, пол, даже потолок, но все без толку. Комната полностью герметична. Какой смысл быть привидением, если даже через стены проходить не можешь?

Оглядываюсь вокруг — повсюду только висящие мешки. Такие же, как мой. Мне становится тревожно. Если в них всех пепел покойников, то превратились ли они в призраков, как я? И где они все?

Сколько их здесь? Наверное, много.

Начинаю паниковать. Вдохни, выдохни и досчитай до десяти, учили меня, когда я впадала в панику.

Постарайся справиться с ней прежде, чем она затопит. Но как это сделать, если больше не дышишь?

Буду считать. Пересчитаю мешки с самого начала.

Обхожу конвейер, тянущийся над головой, нахожу начало, мешок с номером 1, и начинаю: 1, 2, 3, 4… 99,100, 101… 243, 244, 245…

Я считаю и считаю. Так продолжается до 368, дальше я — 369Х. Потом 370, 371, 372 и до 403. А дальше множество пустых крючков ждут своей очереди. Почему после меня столько мешков? Должно быть, я выбилась из графика.

Ни на одном другом мешке нет буквы X, только номера. Что значит X?

В этой комнате висит больше четырех сотен покойников.

В том числе и я. Вон там висит мой пепел.

Где их призраки? Они появятся ночью?

Сейчас день или ночь? Не знаю.

Мне страшно. Свернувшись в небольшой шар, я врезаюсь в дверь.

— Выпустите меня! — кричу и бьюсь снова и снова.

Паника, ужас и бешенство нарастают, превращаются в волны жара, охватывающие меня, и потом…

Бип-бип. Бип-бип.

Негромкий сигнал тревоги. Он доносится из-за двери?

Бип-бип. Бип-бип.

Мгновение спустя дверь начинает открываться. Она еще не открылась до конца, а я бросаюсь вперед, прямо на ученого, который повесил меня на крючок.

Он застывает как вкопанный. За ним двое техников; они протискиваются мимо ученого, нетерпеливо поглядывая на него, и входят.

— Не понимаю, почему поднялась температура, — говорит один, проверяя циферблаты и экраны. — Сейчас все правильно. Все настройки в норме. Все работает.

— Однако это странно, — произносит ученый. — Когда я открыл дверь, то почувствовал, как в лицо мне пахнуло жаром.

Техник поворачивается и смотрит на него.

— Все температурные датчики в норме. И вы не можете ощутить изменений температуры, находясь в костюме биозащиты. Вы сами это знаете.

Ученый берет себя в руки.

— Что ж. Проследите за приборами в течение ночи. — Он идет назад к двери в лабораторию.

Я быстро двигаюсь за ним — хочу убраться отсюда. Проскальзываю в дверь, едва не наступая ему на пятки и оставляя позади все эти мешки с пеплом.

В том числе и свой.

10

ШЭЙ

КИЛЛИН, ШОТЛАНДИЯ

До начала отсчета 23 часа

Уже поздно ночью я нахожу тропинку к воспоминаниям о том дне и проигрываю его в мозгу заново, словно это происходит сейчас.