Эффект Рози

На обратном пути мы с Дейвом заглянули в бар, чтобы не вызывать у Рози подозрений фактом возвращения с мальчишника без запаха алкоголя. Дейв тоже не сказал Соне, что идет на занятия по программе «Хороший отец».

– Не вижу оснований не говорить Соне, – сказал я.

– Лучше ей не знать. Это мужские дела.

Соня, разумеется, знала про «Хорошего отца», но не могла сказать об этом Дейву, не открыв, что она выдавала себя за Рози.

Когда я вернулся домой, Рози уже легла, но еще не заснула.

– Как провел вечер? – спросила она.

Я наполовину справился с последствиями Происшествия на детской площадке и приобрел новые знания. Дейв укрепил уверенность в собственных силах, пройдя через конфликтную ситуацию. Правда, чтобы преодолеть сопутствующие болезненные эмоции, ему потребовались два бургера.

Я хотел бы поделиться этим с Рози, но тогда пришлось бы рассказывать и о Происшествии, и о Лидии. Вероятность возникновения стресса после обнародования этой информации уменьшилась, но я по-прежнему боялся говорить о том, как Лидия оценила мой отцовский потенциал. Мне не хотелось усугублять сомнения самой Рози. В итоге я ограничился кратким ответом:

– Отлично. Не о чем рассказывать.

– Аналогично, – сообщила она.

Демонстрация навыков боевых искусств напомнила мне о Карле и его попытках застать меня врасплох. Когда мы приходили в гости к Джину и Клодии, этот ритуал был обязательным и заканчивался всегда одинаково: Карл оказывался обездвижен, предметы интерьера претерпевали незначительный ущерб. Теперь возникла угроза того, что Карл опробует свои боксерские способности на собственном отце.

– Ты уже поговорил с Карлом? – поинтересовался я у Джина на следующий вечер.

Джин принес портвейн, у которого по сравнению с ингредиентами для коктейлей было три преимущества.

1. Факт наличия. Мы опустошили все запасы чего бы то ни было алкогольного, за исключением пива Джорджа.

2. Вкус. Некоторые ингредиенты для коктейлей сами по себе не годятся для употребления.

3. Низкое по сравнению с крепкими напитками содержание алкоголя, который, по моим наблюдениям, стал причиной частых головных болей по утрам.

– Карл не станет со мной разговаривать. Поверь мне, я пытался. Он не может примириться с тем, что я изменял его матери.

– Всегда можно найти какие-то доводы.

– Может быть, со временем. Но это моя проблема, не твоя.

– Ошибка. Рози хочет, чтоб ты съехал, значит, я должен попросить тебя съехать. Самый лучший вариант – вернуться к Клодии, но это невозможно сделать, пока Карл на тебя злится.

– Извинись за меня перед Рози. Я ищу жилье. Я бы все отдал, чтобы как-то разрешить ситуацию с Карлом, но прошлого не исправишь.

– Мы ученые, – напомнил я ему. – И не должны отступать перед трудностями. Мы найдем выход, если как следует подумаем.

22

Я ознакомился с протоколами проекта «Матери-лесбиянки», они оказались достаточно прозрачными. Очевидным ограничением было только отсутствие контрольной группы, состоящей из гетеросексуальных пар или неродственных взрослых.

– В исходном докладе не упоминались однополые пары, – сообщила Б2.

Согласно распоряжению Б1, все связи с коллективом должны были осуществляться через Б2, которая недавно закончила работу над своей диссертацией.

– Это был исследовательский проект, – заметил я.

– Это тоже исследовательский проект. Мы работаем по одинаковым правилам.

Полиция разрешила мне работать с детьми, предположительно, потому что Коп с «Маргаритой» не дал хода рапорту по моему делу, ожидая заключения Лидии, и я теперь мог наблюдать за экспериментами.

Б1, Б2 и Б3 соорудили небольшую гостиную, в которой стоял диван и кресла. Эксперимент строился по следующему принципу: сначала Б3 в качестве медсестры брала пробу на окситоцин у ребенка, затем мать обнимала ребенка. После этого Б3 брала еще одну пробу. Мать возвращалась, но на этот раз не обнимала ребенка, а играла с ним. Затем эксперимент повторялся с участием второй матери.

– Каковы первичные результаты?

– Уж вы-то должны знать, что недопустимо делать выводы, основываясь на сырых, необработанных данных. Вы бы лучше своих мышей препарировали. Серьезно, у нас сегодня во второй половине дня будет женская группа, и с вашей стороны было бы мило тут не болтаться.

Б3 наблюдала эту сцену.

– Могу я угостить вас кофе? – спросила она.

– Сейчас тринадцать минут второго. Полураспад кофеина происходит…

Б3 отвернулась, но позже возле двери задержала меня:

– Вас интересуют первичные данные? Давайте встретимся в кафе.

Тайны, сплошные тайны. Рози не знает, зачем я работаю в этом проекте. О Происшествии на детской площадке, Лидии и программе «Хороший отец» она тоже не знает. Джин обманывал Клодию годами. Сейчас Б3 делилась со мной данными, которые отказалась предоставить Б1. Когда-то в моей жизни не было никаких тайн. И моим отношениям с людьми ничто не угрожало, за редкими исключениями. Теперь, как я подозреваю, происходит восстановление баланса.