Эффект серфинга

— В этом есть смысл, — сказал наконец Всеволод. — Смысл есть, хотя шансы на удачу, прямо скажем, невелики.

Иван кивнул:

— Знаю. И все-таки, хочу попытаться.

— Понимаю. Тогда поговорим о технических деталях.

— Поговорим.

Иван отдавал инициативу Снегину. Чуждый многословию, он предпочитал отвечать на вопросы, пусть самые каверзные, а не краснобайствовать, излагая задуманное во всех деталях и тонкостях, которые живое дело потом все равно поломает. Всеволод, знающий Лобова так же хорошо, как и самого себя, а может быть, и лучше — в чужую душу проще заглядывать, не так страшно, улыбнулся уголками чётко очерченных губ.

— До Уикты на форсаже не дойдёшь — двигатели не выдержат. Максимально крейсерская скорость — вот самое большее, что ты сможешь себе позволить. А это два с половиной года по рукаву Ориона! Вынь да положь.

— Можно пойти не на рейдере, а на патрульном корабле. Тогда будет уже не два с половиной, а всего два года, — возразил Иван.

— У патрульного корабля для такого рейда не хватит ни энергии, ни жизненных запасов.

— В эллингах центральной лунной базы готовится к ходовым испытаниям гиперсветовой корабль нового образца — дальний патрульный. У него для полёта на Уикту хватит и энергии, и жизненных запасов.

— Знаю, — перебил Снегин. — Но он ещё не испытан.

— Я готов испытать его на марше по рукаву Ориона.

— Лихо! — Снегин некоторое время разглядывал товарища. В нарушение всех существующих обязательных правил и инструкций.

— Я готов рискнуть. Да и риск невелик! Ведь «Перун» уже испытан на коротких маршах. Дальние ходовые испытания больше формальность, чем настоящая необходимость. Дань традициям!

— И безопасности полётов.

— Я же сказал, что готов рискнуть. — Иван был само терпение.

— Поэтому ты и не берёшь с собой Клима с Алексеем?

По губам Лобова скользнула лёгкая, едва уловимая чужому взгляду улыбка. Но чуткий Всеволод её заметил и насторожился.

— Поэтому? — настойчиво переспросил он.

— Честно говоря, не поэтому, — поколебавшись, признался Иван.

— Понимаю, — кивнул Снегин. — На «Перуне» до пролива Персея идти два года, не меньше. Столько же обратно. Плюс обследование самой Уикты, об этом у нас с тобой речь ещё впереди. Подготовка, возможны аварийные простои, то да се… Пять лет продлится эта экспедиция, пусть немного меньше.

— Да, около пяти лет, — согласился Иван.

— И ты не хочешь на эти долгие пять лет отрывать своих друзей от живого дела. Особенно Алексея, которому в Даль-Гей хочется попасть, наверное, не меньше, чем тебе на Уикту. А пролив Персея? Ты же не пройдёшь его в одиночку!

Лобов спокойно взглянул в глаза товарища:

— Я пройду.

Снегин отвёл взгляд, знал — этот пройдёт.

— Хорошо, — согласился он после паузы, — пройдёшь. Но два с половиной года одиночества! Я имею в виду марш до пролива Персея и обследование Уикты. А может быть, и все пять… Нельзя ведь рассчитывать только на удачу! В напряжении гиперсветового полёта ты не выдержишь такого одиночества, Иван. Не выдержишь!

Снегин ждал спокойной реплики Лобова: «Я выдержу». Но ошибся! Иван помолчал и согласно кивнул головой.

— Верно! Такого никто не выдержит. Но… — Он поднял глаза на товарища, и снова его губы тронула едва приметная улыбка. — Путь до пролива Персея можно сократить. Сильно сократить. Туда можно дойти примерно за полчаса. За тридцать минут, — уточнил Иван, видя, что Снегин отказывается понимать его.

Секунду-другую Всеволод смотрел на него как на сумасшедшего. Потом догадался в чем дело, зажмурился, покачал головой и снова взглянул на Ивана, теперь уже с восхищением.

— Гравитационный сёрфинг?

Лобов кивнул:

— Он самый. Я консультировался с астрофизиками службы безопасности. Есть несколько подходящих по удалению от рукава Ориона тесных звёздных пар, находящихся в околокритическом состоянии. Специалисты гарантируют, что с помощью подпространственной торпеды спровоцируют новоподобную вспышку одной из них в точно назначенное время. Ну, а побочным результатом будет ударная гравитационная волна, которая пройдёт по рукаву Ориона со скоростью, пропорциональной кубу скорости света. Все хорошо, только…

— Погоди, — остановил Лобова Всеволод. — Дай мне очухаться. И как следует подумать!