Эффект серфинга

- Кому - им? - не отставал Кронин.

- Тем, кто финишные дорожки распределяет. - В глазах Клима замерцали озорные огоньки. - Как это говорится в известной присказке? Жираф большой, ему видней! Может быть, мы, грешные, сами того не подозревая, сделали какое-нибудь великое открытие? Бывает ведь! Сделали, да по своему невежеству не сообразили, что к чему. А те, кто повыше, кому видней, сообразили. Приземляемся в Байконуре, а там уже стоит новый памятник экипажу "Торнадо". В мраморе!

- Старомодно, - поморщился Алексей.

- Ну из векита! Из этого вечного материала, для которого не только тысячи, но и десятки тысяч лет нипочем. Этот памятник у меня перед глазами как живой! В той мере, конечно, в какой это позволительно памятникам. Иван, естественно, стоит во весь свой рост, развернув плечи, и, приставив козырьком ко лбу свою всесокрушительную длань, прозорливо смотрит в бесконечные дали Вселенной. Я сижу у его ног в скромной позе роденовского мыслителя. Ведь должен быть в героическом экипаже хоть один мыслитель, верно? Ну, а Алексей вальяжно возлегает у наших ног. Спит. Воодушевленно спит! Как это делает подавляющее большинство представителей его профессии в благополучном рейде в преддверии великих космографических открытий.

- По-моему, ты повторяешься, - подозрительно констатировал инженер, а? По-моему, я когда-то уже слышал от тебя о таком памятнике! Ну да ладно. Скажи мне, роденовский мыслитель, а ты не догадался просто и безыскусно запросить у диспетчера, почему это нас вдруг удостоили ноль-второй трассой?

- Догадался, Алешенька, только запрашивать не стал. Видишь ли, старший диспетчер, живой человек из плоти и крови, выходит на связь только в первые пять минут каждого получаса, а все остальное время на связи робот, который повторит тебе команду, только и всего. Так что, - штурман демонстративно посмотрел на часы, - придется потерпеть.

- По аварийному каналу на старшего диспетчера можно выйти в любое время, - возразил Кронин.

- А разве у нас случилась авария?

- Правила для того и создаются, чтобы их время от времени нарушали.

Клим засмеялся:

- Если нельзя, но очень хочется, то все-таки можно? Думаешь, мне не хочется узнать, почему это нас вдруг принимают с таким почетом? Хочется, да реноме "Торнадо" не позволяет! Будь у нас стажер на борту, другое дело: можно было бы сослаться на его неопытность. Впрочем, если командир того пожелает, я готов слегка запятнать свою репутацию, но удовлетворить любопытство.

И Клим, да и Алексей не были уверены, слышит ли их полушутливую пикировку командир. Оказывается, слышал, во всяком случае, следил за смысловой нитью их разговора, потому что ответил почти без паузы:

- Думаю, что дело не в нас.

- Как это, не в нас? - не понял штурман.

- Не в том, что мы в чем-то проштрафились или прославились, - пояснил Лобов. - Просто случилось что-то, понимаете?

- Случилось?

- Случилось, - упрямо повторил Лобов. - Не с нами, а вообще, понимаете? Случилось что-то, требующее нашего срочного прибытия на Землю. Вот нас и пустили прямо на Байконур, минуя центральную лунную базу.

Переглянувшись со штурманом, Кронин возразил:

- Случись нечто чрезвычайное, нас бы предупредили.

- И правда, Иван, - поддержал его Клим. - Игры втемную у нас не приняты. Если даже допустить...

Штурман на полуслове прикусил язык, потому что мысленно допустил. И допущение это получилось вполне однозначным, потому что оно на протяжении всего этого рейда было своего рода притчей во языцех экипажа "Торнадо". Ведь если что-то случилось с "Денеболой", а не дай Бог, и с Леной Зим, то Ивана конечно же постараются уберечь от всякого рода еще неопределенных, но тревожных вестей. А "Торнадо" пустят прямой дорогой на Байконур! Только так и не иначе. Клим перехватил взгляд Кронина и понял, что и Алексея, несмотря на весь его скептицизм относительно суеверий, беспокоят точно такие же догадки. А про Ивана и говорить нечего! Достаточно взглянуть на его подчеркнуто спокойное, каменное лицо, чтобы догадаться, - сразу же, как только кораблю дали "почетную" трассу, Иван начал тревожиться за судьбу "Денеболы". Мысль Клима Ждана заметалась, точно бабочка при виде птицы: ему хотелось сразу же и ободрить Ивана, и собственные сомнения развеять, да и вообще как-то разобраться с этой свалившейся на их головы ноль-второй трассой.

- Послушайте, - рассудительно проговорил инженер, - ведь мы думаем об одном и том же, не так ли?

Лобов промолчал, а Клим ограничился нетерпеливым междометием:

- Ну?

- Плохая правда - лучше хорошей неизвестности. - Алексей помолчал и пояснил свою мысль: - Если что-то случилось, я хочу сказать, если действительно случилось нечто серьезное, то об этом должно было быть передано циркулярное сообщение. Верно?

- Допустим.