Эффект шимпанзе (СИ)

— Нууу… Будем надеяться, что они не слишком важные.

Тем временем истребитель пристроился сверху на центральном крыле Икаруса, скрепляющим вместе фюзеляжи и груз. Дождавшись защелкивания стыковочного узла, Стив отстегнулся, выскочил из кресла и нырнул в еще не до конца открывшийся проход между самолетами. Тем временем весь конвой уже погружался в облака.

— Кажется, проблемы не с ИИ, — заметил Стив через пару секунд, — Здесь вообще питания нет. Тьма полнейшая.

— На чем экономить вес, когда строишь тысячетонный самолет? Конечно, на проводке, — пробормотал Жерар.

— Тогда все еще сложнее, — подключился к проблеме уже другой диспетчер, который лучше знал особенности Икаруса, — Тебе надо спуститься ниже и открепить все руками.

— Экипаж сообщает, что пассажирский блок слабо поврежден и работает в штатном режиме, — сообщил тем временем первый диспетчер.

— Они не могут отсоединиться со своей стороны? — спросил Стив.

— Только оторвав крепление от фюзеляжа. Это было бы безумием.

— Так, я на месте. Что именно отсоединять?

— Все. Сначала коммуникации, потом крепления.

— …Черт, нет времени. Можно их просто перерезать?

— Действуй.

Икарус вынырнул из облаков снизу, так что диспетчеры снова могли наблюдать за происходящим. Следующие полминуты они ждали, затаив дыхание. Эфир наполняло лишь шипение сжатого воздуха, покидающего оборванные Стивом шланги. Наконец последовал мощный удар металла о металл, и пассажирский блок резко ушел вниз, а облегченный самолет покачнулся и, будто в надежде на лучшее, приподнял нос.

— Я возвращаюсь, — сообщил Стив.

— Супер. Постарайся теперь выбраться оттуда, — взволнованно ответил Жерар.

— Уже почти.

Сложно сказать, что именно произошло дальше — отчасти потому, что самолет снова влетел в облако. Как один из вариантов, ИИ Икаруса, не знавший о пристыкованном к нему истребителе, что-то напутал с вычислениями; а может, разваливающийся правый фюзеляж случайно образовал сопло, и пламя от горящей внутри него батареи собралось в реактивную струю, резко сместив центр тяги. Никто так и не смог сказать наверняка. Как только истребитель отстыковался, Икарус вздернул нос вверх и влево, ударив средним крылом машину Стива, которая от неожиданности перевернулась и попыталась удержаться на месте, развернув двигатель, в результате затормозила относительно самолета-гиганта и врезалась в остатки его хвостового оперения. Во все стороны полетели куски металла, а истребитель с погнутыми крыльями рухнул вниз, выплюнув пилота из искореженной кабины.

Мне почему-то кажется, что фраза принадлежит Докинзу, но связать ее с оригинальным источником так и не удалось. Буду очень рад уточнениям.

chapter[1] = "Cogito ergo sum"

Кто я? Где я? Жив ли я?

В таком состоянии — на грани жизни и смерти — становится очень сложно отличить реальность от сна, а настоящее от прошлого. Время перестает быть таким, каким мы привыкли его воспринимать, оно как бы разворачивается поперек. Я ничего не помню — но вместо этого вижу все, что было, есть и может быть, единовременно. Что из этих лоскутов, мелькающих передо мной, — реальность? Белый потолок со светодиодными панелями дневного света, пропитанный каким-то неприятным запахом? Или кабина пилота и мертвый серый город за ее стеклом? Или вообще песчаный берег, шелест спокойного моря, полузатопленные кирпичные развалины и заходящее вдали солнце?

Я слышу, как разговариваю с кем-то, но не могу понять, что именно говорю, и в каком из лоскутов это происходит. Тело не повинуется мне ни в одном из них, что очень усложняет поиск единственной настоящей реальности.

Медленно, в течение нескольких часов, все возвращается в норму. Я наконец убеждаюсь в том, что являюсь Стивом Сандерсом, нахожусь в больничной палате, и начинаю разбираться в собственных ощущениях. Голова болит. Сильно. Из разъема в левом плече торчит капельница с питательным раствором. По какой-то причине я довольно быстро возвращаю под свой контроль руки и ноги, но практически не ощущаю туловища. Чем они отличаются? Ну, очевидно, тем, что руки и ноги у меня механические. Но тогда с какой стати они слушаются меня лучше, а не наоборот?

Ответ пришел сам, как только ко мне вернулась четкое зрение. Во-первых, на часах было 17:49, 12 октября 2056 года. Во-вторых, все это время на мои глаза было выведено руководство пользователя искусственного позвоночника. Это многое объясняет — в том числе и то, почему болит только голова. Наверняка коэффициенты обратной связи были кем-то заботливо выставлены на минимум. Надо будет разобраться, как эта штука работает.

Но прямо сейчас разбираться ни в чем не хотелось. Тело не требовало никаких действий с моей стороны, так что я переключился на память. И быстро понял, что не знаю о происходящем вообще ничего. Ни почему я здесь, ни где это — здесь.