Эффективная бабочка

Я опрометью выскочила во двор. Моя прекрасная Ленка сидела, скрючившись, на скамейке у нашего подъезда. Падал мокрый снег, дул противный ноябрьский ветер, она куталась в шубу, но на её ногах я заметила домашние тапочки. Ленка дрожала, и губы её были синими почти до черноты.

– Ты что, очумела? Что случилось? Ты ж сдохнешь!

Дальше начался долгий кошмар, первый кошмар моей жизни. Перевернувший всё.

Ленка рассказала, что её мама уехала на несколько дней в Питер по своим бизнес-делам. К отцу пришли его друзья-приятели «по партийной линии», мужики стали пить. Уф, не могу, до сих пор у меня вся шерсть встаёт дыбом, когда вспоминаю.  В общем, компания из пятерых выпивших членов партии изнасиловала мою подружку.

– И отец тоже… и отец тоже… и отец…

Она бормотала всё это, как в бреду, медленно распахивая незастёгнутую шубу, под которой оказалась всего лишь комбинашка… и показывая мне синяки и кровоподтёки на своём худом теле… около шеи… на груди…

– Ты не представляешь, что у меня ТАМ, – прохрипела Ленка. Помню, как у меня будто подломились в коленях ноги, и я рухнула на мокрый асфальт перед истерзанной моей подружкой.

– Что мне теперь делать? – хрипела тем временем Ленка. – Куда идти? В милицию? На отца заявлять? Домой вернуться? Что мне делать, Таш?

Я плохо соображала в ту минуту, мысли путались, а в мозгу будто взрывались петарды. Разум инстинктивно пытался защититься от чудовищной информации. Мне думалось: Ленка сошла с ума, ей всё привиделось. Ленку изнасиловали в подворотне, поэтому у неё помутился разум. Ленка решила меня дико разыграть… И так далее. Но глядя на её почти мёртвое синее лицо, на синяки и раны на теле, я понимала, что ничего у моего разума не получится: я вижу то, что на самом деле случилось.

Ленкин отец мне никогда не нравился – скользкий, неприятный тип с вечно убегающим взглядом и гаденькой улыбкой. Любитель спиртного, да… Я знала от родителей, что наши депутаты, как правило, не дураки выпить и даже нажраться до свинячих чертей. Отец их, кстати, за это презирал. Именно за это, а не за что-нибудь ещё. Правда, это не мешало им всем быть вполне себе друзьями-приятелями и периодически развлекаться в одной компании. И никто не возбранял напиваться этим приятелям в нашем доме.

Дальше я сделала то единственное, что могла и что должно было сделать. Я всё же потащила упирающуюся Ленку к нам домой. И закружился хоровод…

Закружился номенклатурно-властный хоровод по тщательно разработанному сценарию, как покрыть преступление и разрулить ситуацию любой ценой, но без существенного ущерба для всех. Правда, кроме Ленки. Конечно, никакой милиции. Ленке, естественно, оказали медицинскую помощь «через своих» и крепко-накрепко заткнули рот. Мне тоже было велено молчать в три кляпа, иначе я буду отвечать как преступница и предательница.

Помню судорожные метания родителей из комнаты в комнату: в гостевую они поместили подружку, меня туда вообще больше не пускали, я лишь слышала приглушённые голоса родителей, сдавленные Ленкины рыдания… Потом оттуда выскочил отец с безумными глазами, бросился в свой кабинет и стал названивать по миллиону телефонов, «решая проблему».

Затем меня в приказном порядке отправили спать, мать чуть ни силком сунула мне в рот какую-то таблетку («чтобы ты успокоилась»), вырубившую меня через пять минут на десять часов мёртвого сна.

На следующий день я проснулась в одиннадцать утра, никто меня даже в школу не разбудил. Голова у меня трещала явно после какого-то адского снотворного, я едва дошлёпала до кухни на слабых ногах, где мама чинно вкушала свой утренний чёрный кофе с корицей. В роскошном шёлковом пеньюаре. С безупречно красивым и чисто вымытым лицом, с элегантно заколотыми на затылке тяжёлыми платиновыми локонами, со свежим и ярким маникюром на ногтях.

– Ма, что было? Где Ленка? – сиплым с нездорового сна голосом спросила я.

Мать спокойно посмотрела мне прямо в глаза невозмутимым взглядом и ответила:

– Тебе тоже доброе утро. Всё в порядке, не о чем беспокоиться. Всё улажено.

– Что? – вскрикнула я. – Как улажено? Где Ленка? – мать сморщилась от моего крика и в раздражении закусила жемчужными зубками нижнюю губку.

А потом мне была прочитана лекция о том, чтобы я не смела даже вспоминать всё произошедшее, что ничего не было, что рот должен быть на большом висячем замке или зашит суровой ниткой.

– Ибо есть вещи, про которые ни говорить нельзя, ни судить невозможно. Тем более, вам, соплюхам. Не вашего ума это дело. Взрослые разберутся и всё уладят. А для вас – всё, история закончена. Хочешь дальнейшей нормальной и спокойной жизни – забудь. И молчи.

– А Ленка? Ленка тоже забудет?

– Всё будет в порядке с твоей Ленкой. Тоже забудет и тоже будет молчать.

СЕГО ДНЯ