Эффи Брист

-- Ну, Эффи, ты молчишь? Ты не сияешь, не смеешься. А он пишет всегда так весело и интересно, совсем не в отеческой манере.

-- Это бы я сейчас же запретила. У него свой возраст, а у меня -- моя юность. Я бы погрозила ему пальцем и сказала: "Геерт, подумай-ка, что лучше?"

?-- И тогда бы он тебе ответил: "То, что у тебя, Эффи, чудеснее всего". Ведь он не только мужчина изящной внешности, но к тому же справедлив, разумен и прекрасно понимает, что такое юность. Он всегда помнит об этом и равняется на молодость. Если он и в супружестве останется таким, вы будете идеальной парой.

-- Да, и я так думаю. Но, знаешь, мама,-- мне просто стыдно сказать --я совсем не за то, что называется идеальным браком.

-- Это на тебя похоже. А скажи мне, за что ты?

-- Я за... ну, я за брак равного с равным и, конечно, еще за нежность и любовь. Ну, а если нежности и любви нет, потому что любовь, как говорит папа,-- это только "ерунда" (во что я, однако, не верю), тогда я -- за богатство, за роскошный дом, только совсем роскошный, как тот, в котором отдыхает принц Фридрих Карл во время охоты на лося или на фазана, или где останавливается кайзер и где он для каждой дамы, даже молодой, находит милостивое слово. А когда мы будем в Берлине, я побываю на придворном балу и в Гала-Опере, и всегда буду сидеть рядом с большой центральной ложей.

-- Ты говоришь так из гордости или из каприза?

-- Нет, мама, вполне серьезно. Сначала приходит любовь, потом сразу же за ней -- блеск и слава, а затем развлечения,-- да, развлечения, всегда что-нибудь новое, над чем можно посмеяться или поплакать. Чего я не выношу, так это скуки.

-- Но как же ты жила столько лет с нами?

-- Ах, мама, как ты можешь это говорить! Конечно, зимой, когда приезжают с визитом милые родственнички и просиживают по шести часов, а го и дольше, да еще тетка Гундель или тетка Ольга озирают тебя и ни с того ни с сего находят дерзкой -- тетка Гундель даже это высказала,-- такое, говоря откровенно, мало кому понравится. В остальном же я всегда была здесь счастлива, так счастлива...

И при этих словах слезы брызнули у нее из глаз, она бросилась перед матерью на колени и стала целовать ей руки.

-- Встань, Эффи. В молодости, в твои годы настроения часто меняются, особенно перед замужеством и, неизвестностью. А теперь почитай мне письмо, если нет в нем ничего такого или каких тайн.

-- Тайн,-- засмеялась Эффи, настроение у нее внезапно переменилось, и она снова вскочила.-- Тайны! Да, у него есть такая манера. Но большую часть этих тайн я могу узнать у сельского старосты, в делах, где всегда имеются распоряжения ландратов. Ведь Геерт тоже ланд-рат!

-- Читай, читай.

-- "Милая Эффи!.." Так он всегда начинает, а иногда еще называет меня своей "маленькой Евой".

-- Читай же, читай.

-- Итак, "Милая Эффи! Чем ближе день нашей свадьбы, тем реже становятся твои письма. Когда приходит почта, я всегда ищу взглядом конверт с твоим почерком, но, как правило, да ты и сама знаешь, тщетно (хотя иного я не требую). В доме сейчас рабочие, они готовят к твоему приезду комнаты, которых, кстати, не так много. Но лучше всего будет время, когда мы отправимся путешествовать. Обойщик Маделувт, что доставляет мне все необходимое, большой оригинал. Но о нем я расскажу в другой раз. Все мысли о тебе, моей прелестной, маленькой Эффи. У меня здесь земля горит под ногами, к тому же в нашем добром маленьком городе становится тихо и безлюдно. Вчера уехал последний курортник: перед отъездом он купался уже при девяти градусах, и курортный персонал страшно радовался, когда купальщик вылезал из воды здоровым. Все боялись, как бы его не хватил паралич, а это подорвало бы авторитет курорта, словно здешние волны стали бы оттого хуже, чем в других местах. Радуюсь при мысли, что через каких-то четыре недели мы будем на пути из Пьяченцы в Лидо или в Муране, где делают бусы и другие украшения. Самые красивые -- для тебя. Большой привет родителям и нежнейший поцелуй от твоего Геерта".

Эффи сложила письмо, чтобы спрятать в конверт.

-- Очень милое письмо,-- сказала госпожа фон Брист,-- и то, что он во всем знает меру, это его достоинство.

-- Да, меру он знает.

-- Милая моя Эффи, разреши задать тебе один вопрос: ты бы хотела, чтобы не во всем соблюдалась мера, чтобы письмо было нежнее, а может и очень нежным?

-- Нет, мама. Честное слово, нет, этого мне не хотелось бы. Так оно лучше.

-- Так оно лучше. Как это звучит. Ты такая странная. И то, что ты плакала передэтим -- тоже странно. О чем ты думаешь? Еще есть время! Ты не любишь Геерта?