Ефим Сегал, контуженый сержант

-    Не смейте противиться, - приказала Тина. И он не посмел.

Патефон играл меланхолическое танго.

-    Хотите, Ефим, я буду за кавалера, а вы - дамой? Я поведу, а вы - переставляйте ноги под ритм... Ладно?

-    Что же, давайте попробуем.

Пьянящие звуки танго, выпитое вино сильно взбудоражили Ефима, возбуждение усилилось от прикосновения к нему Алевтины. Он плохо владел собой, с трудом удерживался от желания привлечь к себе эту приятную женщину, целовать ее до самозабвения... В нем внезапно, необоримо заговорил мужчина, молодой мужчина, который уже и забыл, когда был близок с женщиной...

Особым женским чутьем Тиночка догадалась, что творится сейчас с ее партнером. Она осторожно отстранилась от него.

Ефим страшно смутился. Он даже почти отрезвел.

-    Извините, мне лучше уйти... мне немного не по себе... я устал... - несвязно произносил он какие-то слова.

Тина, которую в первый момент покоробило случившееся, пожалела его.

-    Вы, может быть, приляжете отдохнуть? - сказала она. - Дом большой, я провожу вас в дальнюю комнату.

-    Нет, - не поднимая на нее глаз, возразил Ефим, - лучше мне уйти. — И направился в прихожую.

Тина, не привлекая внимания гостей, шла рядом с ним. Когда он оделся, она подала ему портфель.

-    Не упрямьтесь, берите, вы же видите, как у нас всего много... Подождите минуточку!

Она побежала в столовую, вернулась со свертком, сунула его в портфель Ефима.

- Зачем это? Не надо, - отказывался он.

-    Надо, так надо! С Новым годом! С Новым счастьем! -Тиночкины губы легко коснулись его щеки.

-    Фу, черт! Как все гадко вышло! - ругал он себя, шагая по ночной безлюдной улице к общежитию. - Тина, Тиночка, Тинуля, похоже, Ефим, начинает она тебя затягивать... Не отпирайся, не обманывай себя! В ней действительно есть что-то такое... Только берегись, остерег он сам себя, помни: коготок увяз - всей птичке пропасть...

Глава пятнадцатая

-    Ну как, Ефим, не пропала у тебя охота донкихотствовать? - Гапченко смотрел на Ефима не то насмешливо, не то участливо.

-    Я воюю не с ветряными мельницами, - сухо ответил Ефим. - А Дон Кихота уважал и уважать буду. По-моему, он много привлекательнее и человечнее, чем это видится обывателю.

Гапченко перестал улыбаться. Змейка дважды мелькнула на его бледном лице.

-    Обывателю, говоришь? Гм... А ты случайно не знаком с высказыванием товарища Сталина о донкихотствующих?

-    Знаком.

-    Считаешь, что и он обывательски толкует Дон Кихота? - Гапченко сверкнул серыми сверлящими глазками сквозь стекла очков.

Ефиму не хотелось вступать в полемику с редактором. И он миролюбиво ответил:

-    Думается мне, этот разговор зря. Я пришел к вам посоветоваться насчет очередного задания и вдруг - Сервантес. Но коль зашла об этом речь, я предпочитаю остаться при своем личном мнении, - «своем личном» он подчеркнул интонацией.

-    Может быть, скажешь, каково оно, это «личное»? - не унимался Гапченко, будто подтрунивая над своим оригинальным сотрудником.

-    Скажу... На мой взгляд, Дон Кихот чужд приличного равнодушия. Это главное. Равнодушный в степенном бездействии не рискует, конечно, ни ошибаться, ни попадать в смешное положение, тем более не подставит под удар свой бесценный животик.

Гапченко закурил, посмотрел в окно, соскреб ножиком с подоконника прилипшую бумагу. Помолчав, сказал:

-    Сколько сил и здоровья ты угробил на драку с комбинатом питания?.. А чем она кончилась? Каков КПД?.. Вот я и спросил тебя, не отпала у тебя охота к подобным баталиям?

-    Нет, не отпала. Я верю: сегодня польза мала, завтра обязательно будет больше. У меня насчет этого кое-какой опыт есть.

И Ефим рассказал редактору историю с майором Спиркиным.

Гапченко смотрел на него во все глаза.

-    Верю тебе и не верю. Тут приходит на ум другой литературный герой - Мюнхгаузен. Ха-ха-ха! - неприятно, словно понарошку, рассмеялся Гапченко. - Ты уж не взыщи за эту параллель... Но в армии, да еще во время войны решиться на такое!.. Ей-богу, не верится. Ты ведь рисковал собственной башкой!

-    А что, в бою солдат не рискует собственной башкой?

-    Так то ж в бою! Сравнил, ей-богу!

-    Бороться со всякой сволочью - тоже фронт, без риска не обойтись.

-    Да-а!.. - после долгой паузы с усмешкой произнес Гапченко. - Посади тебя на мое место - так ты из газеты, чего доброго, огневую точку сделаешь.

-    А вы как думали?

-    Думаю я вот как, - Гапченко заговорил строго официально, - придерживать тебя за штаны не собираюсь. Признаться, мне в определенной степени нравится твои задиристость, упорство... Но есть одно весьма существенное «но»... В редакции ты около двух месяцев, в лености упрекать тебя грех: работаешь с огоньком, не жалея, как говорится, ни времени, ни живота своего. Написал за это время больше чем достаточно. А сколько попало на газетные полосы?.. Молчишь?.. То-то! Пойми, не могу я отрядить такого работника, как ты, на следственно-прокурорскую деятельность, не могу, хотя и понимаю тебя. Правда, не совсем... и не всегда.

-    Что же вы предлагаете, Федор Владимирович?