Ефим Сегал, контуженый сержант (СИ)

-    Ты понимаешь... Разве можно их строго судить? Ты разбил их мечту, отнял надежду. Так им кажется. Прости их, ты добрый, умный, — она прижалась щекой к щеке мужа.

Он поцеловал ее, ощутил солоноватый привкус на губах.

-    Хорошо, Наденька, - прошептал лаская, успокаивая жену.

Пробудились молодые поздно, около десяти. Над ними ярко светило солнце, из рощи доносился звонкий посвист зяблика, с крыши - воробьиное чириканье. Надышавшись за ночь соснового воздуха, чувствовали они себя отдохнувшими, бодрыми.

Родители, похоже, давно были на ногах. На квадратном столе, накрытом нарядной скатертью, весело пел свою песенку до блеска начищенный самовар, на тарелках - хлеб, колбаса, в комнате - приятный запах вареной картошки. Наталья Сергеевна выглядела много лучше вчерашнего, повязанная белой в крапинку косынкой, казалась моложе своих пятидесяти лет. Бодрее смотрел и Павел Михайлович. Видно, и они ночью о многом основательно поговорили.

-    Давайте, ребята, завтракать, - просто и радушно пригласила Наталья Сергеевна.

Надя и Ефим обменялись взглядами. У Ефима потеплело на душе, словно в нее проник солнечный лучик. За завтраком сам собой завязался общий разговор, к радости Нади, Ефим шутил смешил родителей.

-    Ставлю на обсуждение деловое предложение, - загадочно сказал он.

-    Если деловое - давай, - выжидательно ответил Павел Михайлович.

Ефим стукнул ложечкой о граненый стакан.

-    Внимание, - провозгласил шутливо, - вношу на рассмотрение почтенного собрания важный проект, - он поднял ложечку над головой, - весьма важный: предлагаю в честь законного бракосочетания Надежды Воронцовой и Ефима Сегала устроить в стенах сего уважаемого дома свадебное пиршество. Вином, яствами пиршество предусмотрительно обеспечено. За музыкой, - он указал на гитару, - и весельем, надеюсь, дело не станет... Итак, кто «за», прошу поднять руки... Принято единогласно.

На следующий день, после полудня, на свадебный пир дружно припожаловали званые гости. Было их шестеро - ближайшие родственники семьи Воронцовых. Больше не приглашали - угощения в обрез... Гостей сразу усадили за стол, небогатый, но привлекательный, аппетитный. Наталья Сергеевна постаралась: приготовила и украсила немногочисленные блюда так, что загляденье. Призывно сияли три бутылки «Особой московской». На тарелках, кроме кулинарных изделий Натальи Сергеевны, - сыр и колбаса «из Москвы».

Во главе стола восседали почему-то очень смущенные молодые. Слушали поздравления. Выпили все, как водится, по первой рюмке, по второй и по третьей - умеренно. Но из голодных желудков хмель быстро и беспрепятственно ударил в головы. Неузнаваемо вдруг помолодевший Павел Михайлович снял со стены гитару. Мастерски взяв несколько аккордов, чуть приглушенным баритоном запел: «Эх, полным-полна коробушка, есть в ней ситцы и парча...» Все дружно подхватили: «Пожалей, душа-зазнобушка молодецкого плеча...» К удивлению Ефима, тесть играл на своей краснощековской гитаре, как заправский профессионал. Но остальным гостям это, по-видимому, было не в диковинку. Под зазывную музыку, да еще после нескольких рюмок водки, ноги сами просятся в пляску. Отодвинули к стенке стол, стулья, и, кто как мог, стали весело перебирать ногами. И Ефим не выдержал: схватил свою подружку за руку, вытащил в круг и, к великому удивлению и удовольствию гостей, пошел ходить кочетом вокруг Нади, стучать дробью каблуками, выделывать штуку за штукой... Ефим Сегал лихо отплясывал русскую «барыню» под сводами русского дома. До него здесь еврейским духом и не пахло. Впрочем... не совсем так. Из позолоченной рамы иконы в углу смежной комнаты смотрела дева Мария с младенцем на руках, святая Мария и сын Божий - плоть от плоти племени Авраама. Браво отплясывая, Ефим бросил случайный взгляд на икону, приостановился, замер. На секунду ему показалось, будто его мать Рахиль Боруховна смотрит на него из окна родного дома, без порицания, без одобрения - бесплотно, как и полагается смотреть святой.

Отпускные дни в Озерках проходили быстро. Ни радостей особых, ни горестей. Районный городишко, по сути большое село, никакими достопримечательностями не блистал. Одна длиннющая улица, мощенная булыжником, носящая имя Ленина; чуть в стороне от мостовой - пески, бурьян да крапива по обочинам.

Зато природа вокруг Озерков, русская, подмосковная, скромной чарующей живописностью пленила Ефима. Часами, без устали, гуляли они с Надей то вдоль берега большого озера, то вдоль реки Оки, поднимались и спускались по крутым склонам прибрежных оврагов, купались, собирали грибы в сосновых и березовых рощах. Возвращались иногда поздним вечером, аппетитно уписывали неизменную картошку вприхлебку с козьим молоком или просто пили чай с черным хлебушком.