Эфиопика

В византийскую эпоху роман Гелиодора высоко ценился, и вокруг его автора постепенно складывалась легенда: изобразитель чистой, целомудренной любви должен был стать христианином, несмотря на все свое «эллинство». Нельзя отвергать для эпохи Гелиодора психологическую возможность обращения приверженца Солнца – Гелиоса к новой религии, в которой понятие света также нашло свое применение. Церковный историк V века Сократ сообщает, что Гелиодор «епископ города Трикки в Фессалии (вспомним, что Теаген, герой романа Гелиодора, был фессалиец), тот самый, что в юности написал любовный роман под заглавием „Эфиопика“, ввел целибат в своей епархии». В VII веке Максим Исповедник взял из романа Гелиодора – вероятно, не непосредственно, а через античные гномологии (сборники сентенций) – немало назидательных изречений для своего сочинения «О любви четыреста глав». Затем более столетия не встречается упоминаний о Гелиодоре. В IX веке константинопольский патриарх Фотий, образованнейший человек своего времени, автор труда «Мириобиблион» (то есть «Несчетное многокнижие»), где он излагает содержание и дает анализ двухсот восьмидесяти произведений греческой литературы, касаясь биографии Гелиодора, замечает мимоходом: «Уверяют, что Гелиодор достиг епископского сана», но посвящает свое внимание композиции книги: начало этого романа, по его словам, похоже на свернувшихся змей – так образно передает Фотий свое впечатление от кольцеобразного построения фабулы. Он же отмечает сходство композиции романа с гомеровскими поэмами. Фотий может служить примером ученого прочтения романа Гелиодора. Между тем Гелиодор имел хождение и в среде безыменных читателей, там, где создавался фольклорный византийский эпос: в поэме о Дигенисе Акрите, сложившейся к X веку, есть отзвуки Гелиодора. Легенда стала приписывать Гелиодору и сочинение по военному делу, и стихотворный трактат по алхимии. Чрезвычайный успех имел Гелиодор в эпоху византийского Возрождения (с XI века); тогда писатель-эрудит, прямой наследник «второй софистики», Михаил Пселл дал сравнительную характеристику романов Гелиодора и Ахилла Татия, а Филипп Философ, уже в XII веке, переносясь мысленно в далекую «эллинскую» Грецию, рисует картину, как в преддверии храма Афродиты собрались любители словесности и стали читать книгу о Хариклее. Большинство ругало ее, и философу пришлось объяснить им, что в этой книге «вода фабулы смешана с вином умозрения», – он дает аллегорическое и мистическое истолкование романа.

В XIV столетии историк Никифор Каллист, повторяя сведения о Гелиодоре, заимствованные из церковной истории Сократа, дополняет их следующим известием, без указания источника: местный синод, находя, что чтение книги Гелиодора соблазнительно действует на молодежь, потребовал от Гелиодора одно из двух – или предать сожжению свой роман, или отказаться от священнослужения; Гелиодор предпочел второе.

Так сформировалась на протяжении тысячелетия легенда о Гелиодоре. Это тоже своего рода роман с драматическим конфликтом в финале: требование церковных властей несовместимы с призванием поэта – он жертвует своим благополучием ради творчества.

В большинстве византийских свидетельств роман Гелиодора называется сокращенно по имени героини – «Хариклея», и имя автора часто вытесняется им. Так приводятся цитаты из романа в византийских «Мелиссах», сборниках изречений. Героиня романа заслоняет автора – это характерно для эпохи. В одном списке XV века вслед за текстом романа переписчик поместил стихотворение – свое собственное или неизвестного автора, – выражающее эмоции читателя. Оно кончается следующими строками, обращенными к героине романа и напоминающими церковные акафисты: «…люблю, о дева, целомудрие твое, || Твое, о дева, человеколюбие, || Люблю тебя, о дева, я за здравый смысл, || За стойкость и благоразумие || И к жениху чистосердечную любовь».

Благодаря своей популярности роман Гелиодора дошел до нас в большом количестве рукописей – их насчитывают до двадцати двух. Три наиболее древних списка восходят к XI и XII столетиям, свыше полутора десятка – к XIII-XVI векам; имеются списки XVI-XVII веков, то есть относящиеся ко времени уже после выхода в свет печатных изданий.

Первое печатное издание Гелиодора было сделано по так называемому Кодексу Монацензис XIV века, имеющему в конце пометку, что он вывезен из Константинополя. То был один из двух списков романа Гелиодора, доставленных в те годы в Европу «отцом греческой учености» на Западе Константином Ласкарисом, который, после взятия Константинополя турками, нашел прибежище во Флоренции и служил посредником при переговорах Лоренцо Медичи с султаном Баязетом II относительно приобретения греческих рукописей.